Снова тихий смех.
– Ты не поверишь, но я никогда даже не спрашивал. Я не знаю.
– Сколько они тебе заплатили?
– Много. И знаешь, что самое смешное, я думаю, что сделал бы это бесплатно, за одну лишь посмертную славу. – Он опять захихикал.
Дождаться, пока он снова заговорит. Пока парень будет болтать, Джейк опрокинется и всадит в него весь магазин свинца.
– Тебе же нет смысла убивать меня, так ведь? Ты уже повеселился вдоволь, Чарон!
– Это интересное…
Тишину коридора прорезала автоматная очередь. Джейк рванулся и направил винтовку в темноту. Больше выстрелов не было.
В наступившей тишине он слышал, как на бетон упало что-то мягкое и тяжелое. И еще он услышал вздох.
– Капитан, не стреляйте! Это я, Рита!
Джейк медленно поднялся. Ноги плохо держали его. Затем появился свет – это Рита зажгла карманный фонарь и направила его луч на Генри Чарона. Тот лежал на спине. Его винтовка валялась в стороне.
Джейк подошел к нему и остановился. Он не сводил винтовку с Чарона, держа палец на спусковом крючке.
– Как?.. – прохрипел Чарон. По меньшей мере три пули попали ему в грудь. Красная лужица под ним быстро увеличивалась в размерах.
Похоже, Рита поняла его. Она осветила свои босые ноги:
– Я сняла ботинки.
Когда она снова направила луч фонарика Чарону в лицо, тот улыбался. Наконец, мускулы лица расслабились и улыбка исчезла.
Джейк наклонился и пощупал у Чарона пульс. Затем медленно выпрямился.
– Ладно, – сказал он, – пошли.
Рита погасила фонарь. Они вместе пошли туда, где брезжил свет.
Тела висели на каждом столбе. Джейк смотрел на это зрелище, пытаясь постигнуть происходящее. На одних столбах висело по одному, на других – по двое. Люди не подавали признаков жизни, лишь покачивались под холодным ночным ветром.
В здании арсенала они увидели солдат, сгрудившихся вокруг Тоуда Таркингтона, который, держась за голову, сидел на бетонном полу. Рядом стоял Джек Йоук и разговаривал с каким-то гражданским.
– Хочешь, чтобы о причинах твоего поступка напечатали в газетах, Том? Ты должен знать, что тебя будут судить за серьезные преступления, возможно, даже обвинят в массовых убийствах.
Чернокожий мужчина среднего роста с лысиной на голове сидел на полу, пока санитар клейкой лентой скреплял ему повязку на груди. Его рубашка и брюки были перепачканы кровью.
Кроме Йоука, он ни на кого не обращал внимания.
– Вы напишете правду? Напишете так, как я скажу?
– Вы должны знать, что напишу, вы ведь читали мои статьи.
– Квартал Джефферсон. Вы помните?
Йоук кивнул. Ну конечно, он помнил. Убийство Джейн Уилкинс торговцем наркотиками, который убегал от полицейских. Еще одна жертва наркобизнеса.
– Джейн, – произнес он.
– Да. Джейн.
Шеннон глубоко вздохнул и скорчился от боли.
– Это была моя идея. Мы все – жертвы. Мы все кого-то потеряли – сына, дочь, жену, может, даже собственную душу. Мы теряли, потому что ждали, что кто-то другой избавит нас от этого зла. Мы ждали и ждали, но никто ничего не делал.
Он поднял здоровую руку и тоном проповедника сказал:
– Мне стало ясно – если зло не понесло наказания, значит, наказана добродетель. Ведь это так просто. Поэтому мы решили выступить, все жертвы. Затем начался этот террор. Наркоманы стали грабить и стрелять, пытаясь устранить конкурентов, чтобы получить преимущество, когда все утихнет. А теперь я скажу вам, Джек Йоук, и вы должны все в точности записать. Я полагаю, что судить меня будут пустословы. Я надеюсь, мне предъявят обвинение. Все, кто не хочет быть жертвой, увидят, что нужно делать. Мы не можем ждать Джорджа Буша, Дэна Куэйла или других мастеров пустой болтовни. Мы не можем без конца ждать, когда полиция наведет порядок. Мы наведем его сами. Они убили мою любимую женщину, убили моих детей. Закон не защитил меня. Я сделал свой выбор. Правосудие свершится! Справедливость восторжествует! Таких, как я, много. Вместе мы победим зло! – Шеннон замолчал.
Санитар расстелил на носилках одеяло. Четверо человек уложили на них раненого.
– Я не мастер говорить речи, – продолжал он. – Я не получил достаточного образования. Но я могу отличить добро от зла, и я знаю, на чьей я стороне.
– Но что может одиночка? – спросил Йоук.
