Те же, кто считал, что правительство делает недостаточно для борьбы с распространением наркотиков, бросились на защиту Шеннона. Несправедливо, заявляли они, подвергать чернокожего Шеннона наказанию за вину белого населения.
Статьи Йоука в «Пост» расставили все по местам. Святой или грешник, Том Шеннон находился в эпицентре разгоревшихся страстей. Как ни странно, он пребывал там в одиночестве. После недолгого совещания со своим главным советником Уиллом Дорфманом Джордж Буш решил, что ФБР и полиции не стоит предпринимать попыток для выяснения личностей тех, кто сопровождал Шеннона в арсенал. Те, кто хотел скомпрометировать Шеннона, похоже, не были заинтересованы в том, чтобы история тысяч жертв наркомании выступила на первый план.
Поэтому одному Тому Шеннону предъявили обвинения в организации сговора с одним или несколькими неустановленными лицами с целью линчевания трехсот восьмидесяти двух человек.
Когда Джек Йоук пришел навестить его в госпитале, Шеннон улыбнулся.
– Администрация не желает иметь дело со всеми нами. Они рассчитывают, что если осудят меня одного, то процесс не будет иметь общественного значения и остальные жертвы отойдут в тень. Они ошибаются. Люди потеряли слишком много близких.
– А как насчет легализации наркотиков? – спросил Джек в конце разговора. – После Рождества об этом много говорят. Что вы об этом думаете?
– Лично я против этого, – сказал Шеннон. – Слишком многие слабовольные люди могут к этому пристраститься. Но, тем не менее, нужно вывести из оборота эти деньги. Если за наркотиками не будут маячить большие деньги, мафия отступится. Тогда они перестанут вербовать детей прямо с пеленок, окуная их в ту жизнь, где кругом невежество, наркотики и преступления. Целое поколение черного населения спущено в канализацию. Это нужно остановить.
Удивительно, но несмотря на вакханалию насилия, царившую в Вашингтоне, жизнь в Америке быстро пришла в норму. Днем по телевидению снова шли мыльные оперы, а по ночам – боевики.
В Сочельник в Нью-Йорке на Таймс-Сквер состоялся бал, и на следующий день многие проснулись в тяжелом похмелье.
Южная Калифорния завоевала еще один Розовый Кубок.
В течение первых двух недель января два бывших руководителя крупного финансового концерна в Техасе признали свою вину по двадцати восьми пунктам обвинения в банковском подлоге и обратились к суду с просьбой приговорить их к условным срокам и выпустить на поруки.
Жена известного киноактера подала в суд на развод, обвиняя своего мужа в интимной связи с актрисой, сыгравшей главную роль в последнем фильме с участием ее мужа. Обманутая жена кочевала на телевидении из одной утренней передачи в другую, рассказывая подробности и объясняя сочувствующим ей ведущим о финансовых трудностях, которые грозят ей в перспективе, когда она будет пытаться сводить концы с концами на полмиллиона долларов в месяц.
В Иране умер очередной аятолла, а снегопад при рекордно низких температурах задержал пассажиров самолетов в Денвере и Уайтфише, штат Монтана.
Демократы хотели знать, когда администрация поймет необходимость повышения налогов, а республиканцы хотели знать, когда демократы всерьез займутся сокращением правительственных расходов.
Еще один конгрессмен, стремясь привлечь симпатии сексуальных меньшинств, заявил о том, что он голубой.
Телекомпания, получившая права на показ по телевидению Суперкубка, начала серию передач, в которых хоккеисты-миллионеры объясняли, как их командам удалось преодолеть скупость хозяев в минувшем году.
Пока все это происходило, сенатор Боб Черри тихо ушел в отставку. Он заявил во флоридских газетах, что сделал для своей страны все, что мог, и устал. Спекуляции по поводу того, кто займет его место, стали основной темой новостей во Флориде.
В первую неделю нового года в Вашингтоне почти непрерывно шел мелкий промозглый дождь. Затем поднялся ветер и отогнал облака на восток в сторону моря.
Танос Лиаракос посмотрел на уличный указатель и еще раз сверился с картой. Он медленно проехал несколько кварталов и наконец нашел нужную ему улицу. Деревья вдоль дороги в этом пригороде в скудных лучах солнца были маленькими и чахлыми. Они, конечно, еще подрастут, но на это уйдет лет двадцать. Лишь тогда этот район не будет выглядеть сиротливым скопищем бетонных коробок.
Он нашел нужный дом, затем проехал с полквартала и, поставив машину на стоянку, вернулся пешком. Неуклюжее одноэтажное кирпичное здание с трех сторон окружал металлический забор.
За железными прутьями виднелись песочницы, качели, детские карусели. И дети. Много детей, которые бегали, визжали и смеялись.
Лиаракос вошел в парадное и прошел по пустому коридору. Он остановился у двери с надписью «Дирекция», расправил плечи и вошел.
– Мисс Джудит Льюис, пожалуйста. Она здесь?
За столом сидела похожая на сову молодая женщина с яркорозовыми губами в толстом свитере. Обратив внимание на его костюм и галстук, она изобразила улыбку и сказала:
– Она играет с детьми. Возможно, на заднем дворе.
– И как?..
– Дальше по коридору до первого поворота налево, затем прямо. Вы не заблудитесь.
– Спасибо.
Джудит Льюис стояла и слушала с выражением живого внимания, как малыш, помогая руками, рассказывал ей о своем горе. Она наклонилась, утерла ему слезы и потрепала по волосам. Когда она это делала, полы ее пальто коснулись земли и испачкались в грязи. Однако, заметил Лиаракос, это ее не
