Стоя в дверях, Нора сказала:
— Дом — это то место, где есть тепло, а здесь, в этом доме, много тепла. Эй, давайте пообедаем пораньше в гостиной и посмотрим видеокассету с «Рождественской песней Микки Мауса». Что скажете?
Эйнштейн яростно завилял хвостом.
Тревис спросил:
— Как думаешь, ты справишься со своим любимым блюдом — несколькими сосисками на обед?
Эйнштейн облизнулся. Он достал еще несколько букв, с помощью которых выразил свой энтузиазм по поводу предложения Тревиса:
«ДОМ — ЭТО ТАМ, ГДЕ ЕСТЬ СОСИСКИ».
Когда Тревис среди ночи проснулся, Эйнштейн стоял на задних лапах у окна спальни, положив передние на подоконник. Его едва было видно при тусклом свете ночника из примыкающей к спальне ванной комнаты. Внутренние ставни на окне были заперты, поэтому пес не видел передний двор за окном. Но, возможно, для того, чтобы настроиться на Аутсайдера, зрение было ему не нужно.
— Там кто-то есть, малыш? — тихо спросил Тревис, не желая без нужды будить Нору.
Эйнштейн отошел от окна, проковылял к той стороне кровати, где спал Тревис, и положил голову на матрац.
Лаская пса, Тревис прошептал:
— Он идет?
Заворчав в ответ, Эйнштейн устроился на полу рядом с кроватью и заснул.
Через несколько минут Тревис тоже уснул.
Проснувшись снова на рассвете, он увидел, что Нора сидит на краю постели и ласкает Эйнштейна.
— Спи, — сказала она Тревису.
— Что случилось?
— Ничего, — сонно ответила она. — Я проснулась и увидела, что он стоит у окна, но это ничего. Спи.
Ему и в третий раз удалось уснуть, но во сне ему привиделось, что Аутсайдер за время своего шестимесячного преследования Эйнштейна научился обращаться с инструментами и теперь с горящими желтыми глазами прокладывает себе путь в спальню, круша топором ставни.
2
Строго по часам Тревис и Нора давали Эйнштейну лекарства, и он послушно глотал таблетки. Они объяснили ему, что надо хорошо питаться, чтобы выздороветь окончательно. Пес честно старался, но аппетит возвращался к нему очень медленно. Потребуется еще несколько недель, прежде чем он наберет потерянные фунты и восстановит свои жизненные силы. Но день ото дня улучшение было все заметнее.
К пятнице, десятому декабря, Эйнштейн казался достаточно окрепшим, чтобы рискнуть выйти на короткую прогулку. Его все еще время от времени шатало, но уже не бросало из стороны в сторону на каждом шагу. В ветеринарной лечебнице ему сделали все прививки. Можно было не бояться, что, кроме чумки, с которой ретривер только что справился, он заболеет еще и бешенством.
Погода стала теплее, чем в последние недели, температура поднялась чуть выше шестидесятиградусной отметки, было безветренно. Разбросанные по небу облака были белыми, а солнце, когда не скрывалось за ними, своими живительными лучами мягко ласкало кожу.
Эйнштейн сопровождал Тревиса в его инспекционном обходе инфракрасных датчиков вокруг дома и осмотре баллонов с закисью азота в амбаре. Они шли чуть медленнее, чем когда проделывали этот путь вместе в прошлый раз, но собаке, казалось, нравилось это возвращение к старым обязанностям.
В студии Нора усердно трудилась над новой работой — портретом Эйнштейна. Он не знал, что будет изображен на ее последнем холсте. Картина должна была стать одним из его рождественских подарков, и после этого ее предполагалось повесить в гостиной над камином.
Когда они вышли из амбара во двор, Тревис спросил:
— Он приближается?
Услышав вопрос, ретривер проделал обычную процедуру, хотя с меньшим усилием, меньшим принюхиванием и менее внимательным изучением окружающего их темного леса. Вернувшись к Тревису, пес тревожно завыл.
— Он там? — произнес Тревис.
Эйнштейн не ответил, а только еще раз удивленно посмотрел на лес.
— Он еще идет? — спросил Тревис.
Пес не отреагировал.
— Он теперь ближе, чем раньше?
Собака прошлепала по кругу, понюхала землю, затем воздух, подняла вверх голову сначала в одну сторону, потом в другую. Наконец она вернулась к дому и встала у двери, глядя на Тревиса и терпеливо поджидая его.
Войдя в дом, Эйнштейн направился прямиком в кладовку.
«ЗАГЛУЯСНЫЙ».
Тревис уставился на сложенное на полу слово.
— Заглуясный?
Пес достал еще буквы и разложил их на полу.
«ЗАГЛУШЕННЫЙ, НЕЯСНЫЙ».
— Ты говоришь о своей способности чувствовать Аутсайдера?
Ретривер вильнул хвостом.
— Ты его больше не чувствуешь?
Эйнштейн пролаял.
— Ты думаешь… он умер?
«НЕ ЗНАЮ».
— А может быть, это твое шестое чувство не работает во время болезни или когда ты так слаб, как сейчас?
«МОЖЕТ БЫТЬ».
Собрав и рассортировав карточки с буквами, Тревис на минутку задумался. Нехорошие мысли. Мысли, лишающие присутствия духа. У них по всей усадьбе были расставлены сигнальные устройства, это правда, но в немалой степени они рассчитывали, что Эйнштейн заранее предупредит их. Вряд ли Тревису стоило беспокоиться по поводу Аутсайдера, учитывая принятые меры предосторожности и собственные навыки, приобретенные в группе «Дельта». Но его все время преследовала одна мысль, будто он что-то упустил в системе защиты, и, случись непредвиденное, потребуются все способности Эйнштейна и его силы, чтобы помочь ему справиться с любыми неожиданностями.
— Придется тебе поправиться поскорее, — сказал Тревис, обращаясь к ретриверу. — Ты должен есть, даже когда у тебя нет аппетита. Ты должен спать как можно больше, чтобы дать своему организму восстановиться, а не стоять полночи у окна.
«КУРИНЫЙ СУП».
Рассмеявшись, Тревис сказал:
— Можем попробовать и его.
«БОЙЛЕРМЕИКЕР УБИВАЕТ МИКРОБОВ».
— Откуда ты это взял?
«КНИГА. ЧТО ТАКОЕ БОЙЛЕРМЕИКЕР?»
Тревис объяснил:
