Ангелы-хранители

Да, да, да.

— Еще одно подопытное животное? — спросила Нора.

Да.

Тревис принялся изучать изображение демона: тяжелые надбровные дуги, глубоко посаженные глаза, уродливую пасть, густо усаженную зубами. Наконец он произнес:

— Это был неудачный эксперимент?

Да и нет, — ответил Эйнштейн.

Придя в крайнее возбуждение, пес подбежал к окну, поставил передние лапы на подоконник и стал всматриваться в сумерки, опустившиеся на Санта-Барбару.

Нора и Тревис сидели на полу, перебирали журналы и книги и радовались достигнутому успеху. На них вдруг навалилась усталость. Они озадаченно посмотрели друг на друга.

— Как ты думаешь, Эйнштейн способен выдумывать всякие истории, как это делают дети? — спросила Нора тихо.

— Не знаю. Умеют ли собаки врать или это чисто человеческие способности? — Тревис засмеялся над абсурдностью собственного вопроса. — Может ли лось баллотироваться в президенты? Можно ли научить корову петь?

Нора засмеялась ему в тон:

— Могут ли утки отбивать чечетку?

Желая подурачиться после интеллектуальных и эмоциональных трудностей, испытанных во время общения с Эйнштейном, Тревис сказал:

— Один раз я видел селезня, отбивающего чечетку.

— Ну да?

— Да. В Лас-Вегасе.

Нора спросила со смехом:

— И в каком отеле он давал представление?

— В «Цезарь-Паласе». Кроме того, он еще и пел.

— Селезень?

— Ага. Знаешь, как его звали?

— Как?

— Сэмми Дэвис Дак Мл., — ответил Тревис, и они рассмеялись. — Он был такой большой звездой, что даже не посчитали нужным указать полностью его имя на афише.

— Там было написано просто «Сэмми», да?

— Нет. Просто «Мл.».

Эйнштейн вернулся к ним и, склонив голову набок, пытался понять, что их так забавляет.

Озадаченное выражение на морде ретривера еще больше развеселило Нору и Тревиса. Обессилев от смеха, они повалились друг на друга.

Презрительно фыркнув, пес пошел назад к подоконнику. К моменту, когда затих смех, Тревис вдруг обнаружил, что обнимает Нору, а ее голова лежит у него на плече и впервые за время их знакомства между ними существует такой тесный физический контакт. Он вдыхал чистый, свежий запах ее волос и чувствовал жар ее тела. Внезапно им овладело сильное желание обладать ею, и Тревис понял: как только она поднимет голову с его плеча, он ее поцелует. Через мгновение Нора действительно подняла голову, и Тревис сделал то, что собирался, — поцеловал ее — и она поцеловала его. В течение первых нескольких секунд Нора как будто не понимала происходящего — в их поцелуе отразилась не страсть, а нечто гораздо более невинное: дружба и нежность друг к другу. Затем ее губы стали мягче, дыхание участилось, и, сжав его руку, она попыталась придвинуться поближе. Пробормотав что-то, Нора вдруг, казалось, очнулась от звука собственного голоса. Все тело ее напряглось, почувствовав в Тревисе мужчину, и ее красивые глаза широко раскрылись от удивления и страха перед тем, что едва не произошло. В тот же момент Тревис слегка отпрянул назад, инстинктивно понимая, что нужный момент еще не наступил. Когда в конце концов они займутся любовью, это произойдет без всяких колебаний и помех, поскольку на долгие годы у них должна остаться об этом радостная и ничем не омраченная память. И хотя все еще у них было впереди, Тревис не сомневался: они с Норой будут вместе до конца своих дней, — и эта возникшая в нем уверенность укреплялась с каждым часом.

После секундной неловкости они выпустили друг друга из объятий и замолчали, не решаясь комментировать внезапную перемену в отношениях.

Наконец Нора сказала:

— Он все еще у окна.

Прижав нос к стеклу, Эйнштейн вглядывался в ночь.

— А может, пес прав? — спросила Нора. — Может, на самом деле из лаборатории убежало что-то такое страшное?

— Если им удалось создать такую умную собаку, как он, значит, они способны вызывать к жизни другие существа. А ведь в тот день там что-то было в лесу.

— Но вы так далеко уехали от того места, что вряд ли это существо сможет разыскать ретривера.

— Вряд ли, — согласился Тревис. — Я думаю, Эйнштейн просто не понимает, как далеко мы находимся от леса, где я его обнаружил. В то же время мне кажется, что сотрудники лаборатории усиленно ищут его. И это меня беспокоит. Эйнштейн тоже встревожен. Поэтому на людях он притворяется обычным псом, а свои способности демонстрирует только нам с тобой. Он не хочет туда возвращаться.

— Если они его найдут…

— Не найдут.

— А если найдут, что тогда?

— Я его не отдам, — сказал Тревис. — Ни за что.

8

К 23.00 обезглавленный труп полицейского Портера и обезображенное тело прораба были вывезены из Бордо Ридж людьми из коронерской службы. К этому часу уже была придумала легенда, которую и сообщили репортерам, столпившимся у заградительной линии. Похоже, пресса купилась на эту легенду — журналисты не задавали вопросов и ограничились тем, что отсняли несколько сотен фотографий и несколько тысяч футов видеопленки — в завтрашних новостях весь этот метраж будет сокращен и займет по времени не более полутора минут. (В наш век массовых уничтожений людей и терроризма убийство двух человек заслуживает около двух минут эфирного времени: десять секунд на вводную часть, секунд сто на сам репортаж и еще десять секунд на то, чтобы хорошо причесанные дикторы смогли изобразить на своих физиономиях приличествующие случаю печаль и огорчение. Затем можно сразу переходить к сообщению о конкурсе мини-бикини или к информации об НЛО.)

Журналисты разъехались, как, впрочем, и все остальные. На месте происшествия остались только Уолт, Лем и Клифф Соамс.

Месяц скрылся за облаками, и единственным источником освещения были фары автомобиля Уолта Гейнса. Он развернул его так, чтобы свет фар падал на машину Лема, припаркованную в конце улицы, и Лем с Клиффом могли идти, не спотыкаясь в темноте. За пределами этого светового коридора каркасы недостроенных домов возвышались, как гигантские скелеты доисторических рептилий.

Шагая к своему автомобилю, Лем чувствовал себя довольным, насколько, конечно, это позволяли обстоятельства. Уолт согласился не чинить препятствий федеральным властям в этом расследовании. И хотя сам Лем нарушил дюжину всяких инструкций и подписку о неразглашении, рассказав другу подробности проекта «Франциск», он был уверен: дальше Уолта это не пойдет. Дело это по-прежнему находилось за завесой секретности — возможно, уже не такой плотной, как раньше, но все-таки достаточно плотной.

Клифф Соамс, шедший впереди, открыл дверцу машины и сел на переднее сиденье справа. В тот