– Это место может быть где угодно, – ответила Мэри.
– Как она выглядит?
– У нее очень светлые волосы, почти белые. Достаточно длинные. Бледная кожа. Большие голубые глаза. Она молода, ей около двадцати, мила.
Макс повернулся к Лоу как раз в тот момент, когда тот влил в себя двойной виски. Он сделал это таким образом, будто это было молоко.
– Это твой город, Лоу. Тебе не знаком никто, кто бы подошел под это описание?
– В нем десять тысяч жителей, – ответил Лоу. – И я не знаком со всеми. И
Машинально Макс схватил со стола экземпляр «Нейшн» и скатал его в трубку. Сжав его в левой руке, он сказал:
– Если мы ее не найдем, она будет убита сегодня ночью.
Страх, охвативший Мэри, постепенно перерастал в какую-то бесконечную депрессию, но где-то в глубине клокотала ярость. Она злилась не на Макса, не на Лоу, не на себя – она злилась на судьбу.
– Ты забыл, что означает, что я что-то увидела, – обратилась она к Максу. – Это ведь вовсе не означает, что мы найдем девушку и предупредим ее. Ничего подобного. Она умрет.
Она замолчала.
– Боже, я устала от такой жизни. Я устала видеть жестокость и не быть в состоянии предотвратить ее. Я устала видеть невинных людей, которые попадают в беду, и не быть в состоянии помочь им. Я устала от этой жизни, наполненной трупами, изнасилованными женщинами, изуродованными детьми, кровью, ножами и пистолетами.
– Я знаю, – мягко сказал Макс. – Я знаю.
Она подошла к бару и открыла бутылку бренди.
– Я не хочу служить громоотводом в несчастьях других людей! Я хочу помогать предотвращать эти несчастья, искоренять эти несчастья, предупреждать их.
Она налила себе бренди.
– Если Господь Бог наградил меня даром всевидящего ока, черт возьми, тогда я должна обладать и божественной силой тоже! Я должна обладать способностью пуститься в погоню в нужный момент и отыскать человека, за которым мы следим. Я должна обладать силой заставить его сердце, прежде чем оно разорвется, сжаться от страха перед этой силой. Но я не Бог. Я даже не какой-нибудь совершенный механизм. Я будто половина радиоустановки: я могу только принимать, но не могу передавать. На меня можно воздействовать, но я воздействовать не могу.
Она залпом выпила бренди, как это обычно делал Лоу.
– Я ненавижу это. Ненавижу. Почему именно
Позже, прощаясь в дверях, Лоу сказал:
– Я бы предпочел, чтобы вы остались ночевать у меня.
– Мы уже видели твою комнату для гостей, – пошутил Макс. – Она вся завалена книгами и журналами, но не мебелью. Мы высоко ценим твой интеллект и размеры твоей библиотеки, но мы бы не хотели спать на пачках старых газет.
– Я мог бы перейти на диван в гостиную, – сказал Лоу. – А вы бы спали в моей комнате.
Мэри чмокнула его в щеку.
– Ты очень заботливый, Лоу. С нами все будет в порядке. На самом деле. По крайней мере сегодня ночью.
Четверг, 24 декабря
Глава 12
Посреди ночи ливень переместился с океана на сушу. Он вылизал голую землю, пригладил сухую траву и барабанил по асфальту.
Он припарковал «мерседес» в конце малой дорожки вымощенной улицы и выключил мотор. Темнота поглотила машину. Света было так мало, что он едва мог различить свои собственные лежавшие на руле руки. Единственно различимым звуком был неутомимо колотящий по тротуарам и крышам дождь.
Он решил подождать, пока буря уляжется. В Южную Калифорнию пришел сезон дождей. Однако такая густая облачность, как в этот вечер, редко держалась долго.
Огромный нож лежал на сиденье рядом с ним. Его тянуло к нему, и он взял его в руки. Он едва мог различить его в слабом свете, но его осязание вызвало в нем нервное возбуждение в такой же степени, как и созерцание хорошо отточенного лезвия. Он провел одним пальцем по лезвию ножа, не настолько сильно, чтобы пустить собственную кровь, но достаточно твердо, чтобы почувствовать энергию смерти, в настоящий момент инертную, но уже заключенную в закаленную сталь.
В десять минут второго дождь стал ослабевать и перешел в изморось. А еще через пять минут прекратился совсем. Открыв дверцу машины, он вышел из нее.
Воздух был чистый и холодный. Ветер совсем стих.
