и разлетались мелкими брызгами.
Предчувствие чего-то ужасного не позволяло Молли оторвать глаз от экрана телевизора.
Улица опустела, толпа убежала, но она полагала, что сопровождающий картинку комментарий содержит в себе что-то важное. Иначе телекомпания оборвала бы трансляцию из Берлина, как только видеокамера упала на землю и оператор более не смог ее поднять.
Пульт дистанционного управления она по-прежнему держала в руке, но не нажимала кнопку «MUTE» из опасения пропустить слова Пола.
Его голос вновь пропал, но, когда Нейл уже собирался положить трубку, вернулся на короткие мгновения: «…в сильной ярости, зная, что не много ему остается времени» [12].
Связь окончательно оборвалась, маленькую гостиную заполнил треск акустических помех.
— Поли? Поли, ты меня слышишь? — Нейл нажимал и нажимал на рычаг, пытаясь добиться непрерывного гудка.
На экране молчащего телевизора, перед объективом видеокамеры, на мостовую швырнули человеческую голову, возможно, несчастного оператора, с лицом, разрубленным от подбородка до лба. Один мертвый, выпученный от ужаса глаз таращился из Берлина на Калифорнию.
Глава 8
До этого момента Молли не испытывала потребности брать с собой в туалет заряженный пистолет.
Она положила его на желтые керамические плитки у раковины, стволом к зеркалу. Наличие оружия не успокаивало ее, наоборот, вызывало внутреннюю дрожь.
В критический момент, когда рассуждать времени нет, а ты чувствуешь, что право-то на твоей стороне, Молли без малейшего колебания могла нажать на спусковой крючок. В прошлом однажды она это уже сделала.
Тем не менее ее мутило от мысли о том, что ей придется кого-то убить. Она полагала себя создателем, не убийцей.
Сидя на фаянсовой prie-dieu[13] с рукояткой для спуска воды, она молила Бога, чтобы, защищаясь, ей не пришлось убивать других людей. Она хотела, чтобы ее враги отличались от нее кардинально и их убийство не вызывало бы ни тени сомнения, ни чувства вины.
В полной мере понимая иронию и абсурдность как позы, так и молитвы, она тем не менее обращалась к Богу со всей искренностью, вкладывая в каждое слово всю душу. Черный юмор ситуации не вызывал у нее смеха.
Она решила не подниматься наверх, в большую ванную, а воспользоваться маленькой, лишь с унитазом и раковиной, которая находилась рядом с кухней. Из-за двери, перекрывая монотонную дробь дождя по крыше, доносилось постукивание и шебуршание. Нейл набивал две сумки-холодильника провизией, чтобы потом поставить их в багажное отделение внедорожника.
Каждая из двух его профессий требовала умения заглядывать далеко вперед. Нынче он работал краснодеревщиком и знал, как точно сделать выверенные чертежи и снять правильные размеры, прежде чем браться за пилу.
Он опасался, что они проголодаются раньше, чем смогут вернуться домой. Хуже того, развитие событий могло привести к тому, что возвращение домой стало бы невозможным.
Скорее монахиня, чем искательница приключений, Диоген, а не Колумб, Молли сожалела об отъезде. Она бы предпочла забаррикадировать окна и двери и ждать, когда постучится беда. В надежде, что этого не произойдет.
Однако понимала, что решение Нейла правильное. Кто бы ни появился из дождя или после его прекращения, в компании с соседями они чувствовали бы себя в большей безопасности, чем оставаясь в доме вдвоем.
Прежде чем вымыть руки, Молли склонилась над раковиной и принюхалась. Не смогла уловить и намека на запах дождя.
Похоже, падающая с неба вода еще не успела проникнуть в водопроводную систему. А если и проникла, то как-то очистилась от присущего ей запаха и, возможно, свечения.
Она переложила пистолет на туалетный бачок, чтобы никто не смог дотянуться до него сквозь зеркало, а потом взяла кусок мыла.
Эти странные предосторожности заставили Молли задаться вопросом, а сумеет ли она понять, что сошла с ума. Может, уже чокнулась, просто не способна дать себе в этом отчет. Может, так далеко ушла от черты, разделяющей здравомыслие и безумие, что Нейлу не хватит и грузовика, чтобы увезти продукты, необходимые для ее обратного путешествия.
Она вымыла руки.
В зеркале видела только собственное отражение, никаких руин, плесени или лиан, только лицо, от лба до подбородка, еще такое молодое, с глазами, горящими надеждой.
В стоящий в гараже внедорожник они загрузили две сумки с продуктами, ящик с бутылками воды, медикаменты, необходимые для оказания первой помощи. Подготовились к путешествию по плохим дорогам и в плохую погоду.
Молли также собрала книги матери, четыре своих опубликованных романа и рукопись пятого, незаконченного. Цивилизации могли исчезать, но печатное слово, по ее разумению, никогда.
Набираясь решимости покинуть дом, она и Нейл стояли бок о бок перед телевизором. На большей половине каналов «картинка» сменилась помехами, сквозь которые иногда проступали бесформенные силуэты.
Еще на трети пульсировали яркие калейдоскопические рисунки без острых углов. Им аккомпанировали треск, свистки, писк. Те же звуки теперь доносились и из телефонной трубки. Они не смогли найти ни одного информационного выпуска.
Но с десяток каналов продолжали трансляцию, с четкой картинкой и отличным звуком. Все они были развлекательными.
С минуту они смотрели запись какой-то старой юмористической передачи. Аудитория, реальная или виртуальная, смеялась, смеялась, смеялась.
Нейл, переключая каналы, нашел телевикторину. Чтобы выиграть четверть миллиона долларов и получить шанс побороться за полмиллиона, требовалось назвать автора Книги «Популярная наука о кошках, написанная Старым Опоссумом».
— Ти Эс Эллиот, — без запинки ответила Молли.
Она оказалась права, но подозревала, что через неделю четверть миллиона долларов по стоимости не будет отличаться от вчерашней газеты.
По третьему каналу в черно-белой ночи Касабланки Богарт прощался с Ингрид Бергман на пороге мировой войны.
Нейл так хорошо знал этот диалог, что мог процитировать от начала и до конца. Его губы шевелились вместе с губами актеров, пусть с них и не срывалось ни звука.
Новый канал: Кэри Грант ухаживает за Кэтрин Хепберн.
Еще один — Джимми Стюарт обменивается шутками с невидимым шестифутовым кроликом.
Поначалу Молли не понимала, почему Нейл с таким интересом всматривается в эти старые фильмы. Совсем недавно он так спешил уехать из дома.
Но вскоре до нее дошло: он полагал, что больше увидеть их не удастся. Если Земля окажется во власти инопланетян, старых кумиров сменят новые.
Поэтому и она стала жадно всматриваться в Гэри Купера, под полуденным солнцем шагающего по пыльной улочке маленького городка на Диком Западе, в Тома Хэнкса, играющего очередного простака, Джона Уэйна, подхватывающего на руки Морин О'Хару.
То и дело чувствовала, как перехватывает у нее дыхание, а сердце щемит сладкая боль. Фильмы
