Не повернулись, когда Молли вошла, что показалось ей странным, поскольку открылась дверь не без шума, да и когти собаки цокали по мраморному полу.
Со спины она узнала только одного, Винса Хойта, преподавателя истории и тренера футбольной команды.
— Винс?
Тот не отреагировал.
— Все в порядке?
Ни один из четверых ей не ответил.
Не зная, что делать дальше, она посмотрела на Вергилия. Пес не пожелал брать инициативу на себя. Смотрел на Молли, ожидая, что она предпримет.
Через фойе она двинулась к четверке, обратив внимание на то, что они застыли, словно памятники, вскинув головы, расправив плечи, будто на параде, разве что руки висели, как плети.
— Что происходит? — спросила она и узнала ответ, когда обошла застывшую четверку с фланга.
Лиц у них не было.
Глава 60
Она столкнулась с феноменом, описанным Касси: люди без глаз, носов, ртов, гладкая поверхность от уха до уха, от линии волос до подбородка, цвета светлой глины, поблескивающая, будто обожженная керамика.
Они должны были умереть, ибо не могли дышать.
Хотя их груди не поднимались и не опускались, соответственно, при вдохе и выдохе, они периодически подергивались, а мышцы шеи двигались, словно они сглатывали слюну. У двоих явственно пульсировала жилка на виске. И у всех тряслись висящие вдоль боков руки.
Они буквально излучали страх, его можно было пощупать, понюхать. Лиц у них не было, но они по- прежнему жили… испуганные до смерти.
Где-то в банке находились пятеро беспомощных детей, и, без сомнения, компанию им составляло существо с лицами в руках. Всемогущее и, естественно, знавшее о ее прибытии.
Вергилий по-прежнему не рвался в лидеры, но храбро держался рядом с Молли, пусть по бокам у него и пробегала дрожь.
Она открыла низкую бронзовую калитку, которая вела в операционный зал, ступила на территорию денег, отдавая себе отчет, что деньги более ничего не значили.
Еще одно ограждение отделяло операционный зал от коридора, уходящего в глубь банка. Она открыла калитку и вместе с Вергилием прошла в коридор.
Вдоль него стояли три лампы Коулмана. Тишину нарушало только шипение горевшего в них газа.
Здесь пол был покрыт ковром. Поэтому собака шла бесшумно.
Она насчитала пять дверей по правую руку, три — по левую, все с панелями матового стекла в верхней половине. На некоторых она прочитала фамилии руководства банка, на одной — «КОМНАТА ОТДЫХА», на двух надписей не было.
В конце коридора находилась дверь, ведущая в хранилище. Массивная, стальная, с тремя запорными штырями толщиной в дюйм, установленная в стальной коробке, полностью распахнутая.
За дверями с матовыми панелями царила темнота. Она подумала, а не заглянуть ли в комнаты за ними, но потом доверилась интуиции и прошла мимо.
В голове прозвучал испуганный голос Касси: «Они могут взять твое лицо и держать его в руках, показать тебе его и другие лица…»
В хранилище горела как минимум одна лампа. Но из коридора она там никого не видела.
«…лица в их руках… ударить кулаком… заставить кричать…»
Молли находилась в пятнадцати футах от стальной двери хранилища, когда мозгом, и головным, и костным, кровью, мышцами и костями почувствовала возвращение воздушного левиафана. Он летел с северо-северо-востока, сжимая находящийся под ним воздух, и она поняла, каково ныряльщику, опустившемуся на большую глубину, ощущать на себе груз давящей морской толщи.
В нескольких шагах от хранилища она услышала шум льющейся воды, повернулась и увидела, что Вергилий мочится на стенку. Опорожнив мочевой пузырь, он подошел к ней, поджав хвост, дрожа, но готовый сопровождать ее и дальше.
— Хороший мальчик, — прошептала Молли, — храбрый мальчик.
На пороге страх заставил ее остановиться. Во рту пересохло, ладони похолодели и вспотели. Ребристая рукоятка пистолета стала скользкой от пота, она попыталась подавить дрожь, но какие-то мгновения ее зубы стучали, словно кастаньеты.
Она пересекла широкий, в три фута, стальной порог. Впереди, за небольшим вестибюлем, находился прямоугольный зал с депозитными банковскими ячейками. Там горела лампа Коулмана, но не было ни души. В правой стене вестибюля Молли увидела еще одну открытую дверь. И за ней мерцал свет.
Даже в хранилище, за его толстенными стенами, она чувствовала ритмичные пульсации гигантских работающих двигателей корабля-горы, пролетающего в этот самый момент над городом.
Она вошла в дверь. Слева находилось денежное хранилище: полки с купюрами, монетами, гроссбухами.
Там же были и дети, все пятеро, живые, но страшно напуганные. Они сидели на полу, спинами к стене. А рядом с ними, как ей и следовало ожидать, стоял Майкл Рендер, ее отец.
Глава 61
Двадцатью годами раньше Рендер убил пятерых учеников ее класса. Теперь опасности подвергались еще пятеро детей.
Словно зная, о чем она думает, он сказал:
— Налицо магия чисел, не так ли?
Она могла бы ожидать, что его голос будет эхом отражаться от металлических стен, но он звучал приглушенно, мягко. И хотя в словах его чувствовалась насмешка, говорил он тихо, словно распорядитель похорон, преисполненный уважением к мертвым.
Молли держала пистолет обеими руками, нацелив его на красивое лицо.
— Я забираю их отсюда.
— Разве что мертвыми.
— Если уж до этого дойдет, то умрешь только ты.
— Если уж до этого дойдет, — насмешливо повторил он. — Какая-то у тебя путаница насчет правильного и неправильного, дорогая Молли. Ты могла бы пристрелить меня в таверне, но позволила уйти. Позволила уйти, чтобы я продолжал творить зло?
Она покачала головой.
— Ты недооцениваешь меня.
Дрожа, поджав хвост, опустив голову, Вергилий проскользнул мимо Рендера, чтобы присоединиться к детям.
Рендер одарил Молли одной из своих убийственных улыбок, теплота которых так очаровала ее мать, что она согласилась стать его женой.
— Если ты убиваешь собственного отца, для такого деяния есть специальный термин. Раtricide[29], если не ошибаюсь.
— У меня нет отца, — парировала она.
— Ты говоришь себе, что нет, но не убеждена и этом. Ты знаешь, в тот день я пришел в твою школу, потому что любил тебя и не хотел потерять.
