Санитар снимал с кровати постельное белье и отправлял его в корзину. На вопрос Сюзанны он ответил:
— Миссис Зейферт стало хуже. Ее пришлось срочно переправлять в палату интенсивной терапии.
— Бедная женщина.
— Это должно было случиться в какой-то момент, — сказал санитар. — Хотя я согласен, ее действительно очень жаль. Такая милая старая леди.
Сюзанна искренне сочувствовала Джессике Зейферт, но одновременно ощущала безмерное облегчение, оставшись в одиночестве в своей палате.
Необыкновенно приятно было смотреть прямо с кровати в окно, хотя день казался пасмурным и предвещал грозовое ненастье.
Минут через десять, после того как Мэрфи и Фил попрощались с Сюзанной, в палате появилась миссис Бейкер с подносом в руках.
— Вы сегодня утром остались без завтрака. А вам вовсе ни к чему поститься, вы же не такая толстушка, как я. Вот мне действительно стоило бы недельку обойтись без еды.
— Вы правы, я ужасно голодная.
— Я в этом ни капли не сомневаюсь. — Медсестра поставила поднос на столик у кровати. — Как вы себя чувствуете, милая моя?
— Меня искололи, как подушечку для иголок, — пошутила Сюзанна, ощущая тупую боль в спине, оставшуюся после неприятной процедуры.
— Наверное, доктор Макги все делал сам?
— Да.
— Вам, считайте, повезло, — сообщила миссис Бейкер, снимая крышку с подноса. — Здесь у нас есть врачи, которые далеко не так аккуратны, как доктор Макги.
— Боюсь, из-за меня он опоздает на свой частный прием.
— У него нет приема по средам в первой половине дня. Только после обеда.
— О, я совсем забыла! — воскликнула Сюзанна. — Мы вчера так мало виделись, что я даже не успела вас спросить. Как прошел вечер в понедельник?
Миссис Бейкер растерянно заморгала и наморщила лоб.
— Вечер в понедельник?
— Как прошло ваше свидание? Ну вы же сами мне говорили — партия в боулинг, ужин с гамбургерами?
Медсестра все не могла взять в толк, о чем говорит Сюзанна. Затем просияла.
— О! Свидание! Конечно. С моим весельчаком-столяром.
— С плечами, не влезающими в дверной проем, — повторила Сюзанна слова медсестры про ее красавчика.
— И сильными, но нежными руками, — сказала миссис Бейкер с тоской в голосе.
Сюзанна улыбнулась.
— Так-то лучше. Такое, наверное, не забывается.
— Да, это был запоминающийся вечерок.
— Рада за вас.
Миссис Бейкер лукаво улыбнулась.
— Мы погуляли, конечно, с размахом. Я имею в виду не только партию в боулинг.
Сюзанна от души рассмеялась.
— Вот как, миссис Бейкер, вы, оказывается, любительница погулять. Не знала, не знала.
Озорные глаза медсестры блеснули из-под очков.
— Если не добавлять пряностей, жизнь станет невыносимо пресной.
Сюзанна расправила салфетку и заткнула ее за ворот своей голубой пижамы — она успела в нее переодеться после того, как вернулась с первого этажа.
— Я подозреваю, что речь идет о чем-то более весомом, чем щепотка пряностей.
— Да, иногда приходится добавлять их целыми большими ложками.
— Понятно. Миссис Бейкер, вы настоящая кутила.
— Нет, я всего-навсего человек, приверженный методистской вере. Но методистам, конечно, не чуждо ничто человеческое. А теперь, моя милая, к столу! Вам предстоит съесть все, что находится на этом подносе. Как приятно видеть, что вы идете на поправку. Надо не снижать темпов.
В течение следующего получаса Сюзанна завтракала и посматривала в окно, за которым бушевала непогода. Низкие серые тучи застилали все небо.
В начале двенадцатого вошел Макги.
— Извини, пришлось задержаться. Результаты анализа уже давно готовы, но мне надо было побывать в палате интенсивной терапии у Джесси Зейферт.
— Как она?
— Угасает с каждым часом.
— Бедная женщина.
— Да, обидно, что уходят такие люди. Но мы не можем ей больше ничем помочь, и слава Богу, что ей не придется долго мучиться. С ее темпераментом было трудно переносить болезнь, постоянную неподвижность. Бедняжка так страдала в последние недели, что ее было просто жалко. — Он сокрушенно покачал головой, а затем неожиданно прищелкнул пальцами, вспомнив важную мысль. — Послушай, я понял одну вещь, когда был там, наверху, у Джесси. Знаешь, почему у тебя могли возникнуть галлюцинации, связанные с Джерри Штейном, когда ты увидела Джесси? Я понял, что есть одна вещь, которая подтолкнула твою психику к кошмару.
— Подтолкнула?
— Да. Это инициалы[10].
— Инициалы, — повторила Сюзанна, не понимая, что он имеет в виду.
— Ну да, инициалы. Разве ты не видишь — они одни и те же у обоих.
— О-о, я бы ни за что не заметила.
— Ты не заметила это на уровне сознания, но твое подсознание наверняка остановилось на этой детали. Я уверен, что так оно и было. Именно это совпадение инициалов заставило тебя сосредоточиться на пологе ее кровати и вызвало в тебе ужас. Если дела обстоят таким образом, то, наверное, есть своя причина и у других кошмаров, то есть они возникают не спонтанно, а под воздействием определенных факторов. Какая-то незримая ниточка связывает совершенно невинные эпизоды со страшными воспоминаниями о «Доме Грома», и у тебя сразу же начинается приступ болезни.
Эта догадка явно воодушевила Макги, но Сюзанна не разделяла пока его чувств.
— Если все это так, то разве что-нибудь меняется?
— Конечно, тут еще многое надо продумать. Но это обстоятельство обязательно надо учесть, когда будет ставиться окончательный диагноз и решаться вопрос, в чем корень недуга — в физиологии или в психике.
Сюзанне такой поворот в разговоре был явно не по душе.
Хмурясь, она заговорила:
— Если мои кошмары не следствие травмы головного мозга, если все они не случайны, тогда что же, мне придется лечиться у психоаналитика?
— Нет, нет, — замахал руками Макги, — у нас просто нет никаких оснований делать такие выводы. Мы, как и собирались, будем продолжать обследование головного мозга, так как имеется как минимум два основания для этого диагноза — травма головы и трехнедельная кома.
Сюзанна, безусловно, хотела бы, чтобы причина ее болезни была в состоянии ее мозга. Если речь идет о кровоизлиянии, о травме мозга, то медицина может ей помочь.
Она верила в возможности терапии и хирургии, потому что в ее понимании эти дисциплины были наукой. Психиатрия же представлялась ей по большей части шарлатанством, она не верила психиатрам и боялась их.
