– Он парень здоровый.
Она отвернулась и стала смотреть на дорогу.
Теперь туман уже не пластался ленивыми клубами по шоссе, а, гонимый западным ветром, быстро несся через него, змеясь и вздымаясь, словно дым от огромного костра, объявшего пламенем все побережье, словно в огне этом горели и рушились целые города и над их руинами, извиваясь и крутясь, клубился дым.
Вассаго, изредка бросавшему косые взгляды на ее повернутое в профиль лицо, очень хотелось поехать с ней в Эль-Торо, чтобы посмотреть, как далеко может зайти ее месть. А потом он уговорит ее отправиться с ним в его убежище, и там она по собственному желанию присоединится к его коллекции. Сама того не сознавая, она жаждала смерти. И несомненно будет благодарна ему за сладостную боль, которая станет ее пропуском в мир проклятых. С бледной, почти отсвечивающей на фоне ее черной одежды кожей, до краев наполненная свирепой ненавистью к миру, готовая в любую минуту полыхнуть зловещим огнем, она предстанет во всем своем великолепии, когда пойдет навстречу своей судьбе мимо экспонатов его коллекции и с благодарностью примет смертельный удар, тем самым принеся себя в жертву ради того, чтобы он смог поскорее возвратиться в Ад.
Но в глубине души он знал, что фантазиям его не суждено сбыться, что она, хотя и желает умереть, никогда не умрет ради него. Она умрет только ради себя, когда решит, что именно смерть и есть то, чего ей больше всего хочется.
Как только она поймет, чего он от нее добивается, то тотчас выпустит когти. С ней будет гораздо труднее справиться, чем с Неон, и она успеет наделать много вреда. Обычно он предпочитал привозить каждое новое приобретение в музей живым, чтобы предать его смерти под злобным взглядом потешного Люцифера. Но с Лизой этот номер у него не пройдет. Ее не так-то легко будет утихомирить, даже нанеся ей неожиданный удар. А упусти он возможность захватить ее врасплох, она окажет ему дикое сопротивление.
Его не страшили увечья. Ничто, даже грядущая боль, не в состоянии было его испугать. Более того, каждый ее удар, каждая рана, которую она ему нанесет, могли вызвать в нем только восхитительный трепет истинного наслаждения.
Его волновало, однако, что она может оказаться достаточно сильной, чтобы вырваться и сбежать от него, а этого он никак не мог допустить. Не потому что опасался, что она заявит на него в полицию. Секта, к которой она себя причисляла, с нескрываемым подозрением и лютой ненавистью относилась к фараонам. Если ей удастся вырваться из его рук, он потеряет возможность сделать достойное приобретение для своей коллекции. А он был убежден, что именно ее перехлестывающая через край порочная энергия и есть то последнее и самое изысканное подношение, которое и откроет перед ним врата Ада.
– Ну как, подействовало? – спросила она, все еще не отрывая взгляда от клубящегося тумана, в который они врезались на сумасшедшей скорости.
– Немного, – ответил он.
– А на меня ни чуточки. – Она стала рыться в сумочке, вытаскивая на свет новые таблетки и пилюли, отыскивая нужные. – Надо бы найти чего-нибудь, что заставило бы сработать эту пакость.
Пока Лиза была занята поисками стимулятора для 'пыльцы ангелов', Вассаго, оставив на руле левую руку, правой достал из-под сиденья револьвер, реквизированный им у Мортона Редлоу. Она подняла на него глаза как раз в тот момент, когда он прижал его дуло к ее левому боку. Даже если она и успела понять, что происходит, она не выказала никакого удивления. Он выстрелил подряд два раза, убив ее наповал.
Бумажными полотенцами Хатч промокнул разлившуюся по полу лужу пепси. Когда подошел к раковине, чтобы сполоснуть руки, дрожь в теле еще не унялась, хотя и была уже не такой сильной, как прежде.
Ужас, на какое-то мгновение отключивший все другие чувства, вскоре уступил место любопытству. В нерешительности, словно боясь, что они исчезнут прямо на его глазах, он дотронулся сначала до края раковины из нержавеющей стали, а затем медленно провел пальцами по крану. В голове не укладывалось, каким образом мог он продолжать галлюцинировать после того, как уже полностью пришел в себя после сна. Единственным рациональным тому объяснением, которое, однако, он ни за что не желал принимать, было то, что он сходит с ума.
Хатч включил воду, отрегулировал ее до нужной температуры, плеснул из контейнера на руки жидкое мыло, медленно стал их намыливать, затем выглянул в окошко над раковиной, выходившее на задний двор. Двора не было. Вместо него он увидел стелющееся перед ним шоссе. Кухонное окошко превратилось в лобовое стекло автомобиля. Окутанная туманом и едва различимая в свете передних фар, навстречу ему неслась дорога, словно дом мчался по ней со скоростью шестьдесят миль в час. Рядом с собой, там, где должна была находиться печь с двумя духовками, он почувствовал чье-то присутствие. Оглянувшись, увидел блондинку, роющуюся в своей сумочке. Вдруг у себя в руке ощутил нечто твердое, намного тверже обыкновенной пены, и, взглянув, увидел, что держит в руке револьвер… Кухня испарилась, будто вообще не существовала. Он был в машине, на огромной скорости мчавшейся сквозь туман, и прижимал дуло револьвера к боку блондинки. С ужасом, в тот момент, когда она подняла на него глаза, он почувствовал, что нажимает на курок, потом еще раз. Громом прогремевшие в машине выстрелы отбросили ее тело к дверце.
Вассаго даже и предположить не мог, что произойдет дальше.
В револьвере, видимо, были патроны с двойным зарядом, так как выстрелы буквально смели блондинку с места и с силой ударили о дверцу с ее стороны. И то ли дверца была неплотно закрыта, то ли одна из пуль, пройдя сквозь тело, повредила замок, но, как бы там ни было, дверь неожиданно распахнулась настежь. С диким звериным воплем в 'понтиак' ворвался ветер, а Лиза мгновенно исчезла в ночи.
Он резко притормозил и быстро посмотрел в зеркальце заднего обзора. Машина, взвизгнув тормозами, сбавила ход, и он увидел, что тело блондинки катится по дороге вслед за ней.
Он решил остановиться и подать машину задним ходом, но даже в это самое глухое время ночи оказался на шоссе не один. Примерно в полумиле позади увидел свет фар, две пары неярких, размазанных туманом пятен, становившихся, однако, с каждой секундой все ярче и ярче. Шоферы этих машин успеют поравняться с телом прежде, чем ему удастся добраться до него и втащить в свой 'понтиак'.
Сняв ногу с тормоза, он нажал на газ и, сильно разогнав машину, резко крутанул руль влево, проскочил два ряда шоссе, затем так же круто вильнул вправо. Дверь с грохотом захлопнулась. И хотя она непрерывно дребезжала и тряслась во время движения, однако больше не открывалась. Видимо, запор был поврежден только частично.
Несмотря на то что видимость упала до ста футов, он помчался со скоростью восемьдесят миль в час, пулей пронзая клубящийся туман. Прозевав два выезда с автострады, съехал с нее на третьем и только тогда сбавил скорость. Петляя по улицам, постарался побыстрее убраться отсюда восвояси, но соблюдая при этом все правила дорожного движения, так как понимал, что если его остановит полиция, то сразу же обратит внимание на забрызганные кровью боковое стекло и обивку сиденья.
В зеркальце заднего обзора Хатч увидел кувыркающееся на шоссе тело, постепенно тающее в тумане. Затем на какое-то мгновение в зеркале отразилось его собственное лицо, от переносицы до бровей. Глаза были скрыты темными очками, хотя машина на умопомрачительной скорости неслась в ночи. Нет! Это не
…Он, тяжело дыша и громко икая от омерзения, вновь стоит у раковины на кухне. За окном виднеется задний двор, скрытый за покровом ночи и клубами тумана.
– Хатч?
Он испуганно оглянулся.
На пороге, закутанная в банный халат, стояла Линдзи.
– Что с тобой?
Вытерев намыленные руки о свитер, он попытался ответить на ее вопрос, но пережитый ужас отнял у него дар речи.
