— Да.
— В тот вечер, когда ты встретишься с президентом лицом к лицу, то используешь все свое обаяние и актерское мастерство для того, чтобы он чувствовал себя в твоем обществе совершенно непринужденно. Потом сделай так, чтобы он наклонился как можно ближе, как будто ты собираешься рассказать ему на ухо совершенно не произносимую вслух сплетню об одной из самых красивых присутствующих актрис. Когда он, ничего не подозревая, наклонится к тебе вплотную, то ты схватишь его за голову обеими руками и откусишь нос.
— Я понимаю.
В трейлере, как заметил Скит, действительно стоял гул, но Марти он показался не приятным фоном, а раздражающей трескотней. Ей чудилось, что в помещении соткался некий звуковой гобелен из электронных писков, мяуканий, вздохов и щебетаний. Одни звуки были однообразными, другие непрерывно меняли тональность, третьи — громкость. Все они были нерезкими, приглушенными, и все вместе несколько напоминали симфонию ночного луга летом, когда цикады, сверчки и прочие шестиногие и крылатые трубадуры, не обращая внимания друг на друга, распевают романсы жукам. Возможно, именно поэтому Марти почувствовала, что у нее зачесалось все тело и по ногам, померещилось ей, что-то поползло.
Две стены гостиной, часть которой занимала, так сказать, столовая, где они находились, были завешаны полками от пола до потолка. На них располагались многочисленные компьютерные мониторы и обычные телевизоры; на большей части экранов сверкали и переливались какие-то картины, числовые таблицы, диаграммы и абстрактные узоры разнообразнейших форм и цветов, не имевшие для Марти никакого смысла. Кроме экранов, на этих полках размещалось огромное количество таинственных приборов: осциллографов, каких-то радарных устройств, индикаторов и панелей, на которых вспыхивали шестицветные световые змеи и цифровые обозначения рядом с ними.
Когда все получили сок, Пустяк Ньютон тоже сел за стол. У него за спиной на стене висели карты созвездий северного и южного неба. Он казался шкипером космических трасс, неотесанным кузеном- деревенщиной капитана Джеймса Кирка, ведущим к далеким звездам самодельный корабль «Энтерпрайз».
Валет, талисман космической команды, лакал воду из миски, предусмотрительно подставленной капитаном. Судя по его счастливому виду, гул, стоявший в трейлере, нисколько не беспокоил пса.
Марти спросила себя, не может ли быть так, что постоянно краснеющее лицо и яркий, как вишня, нос Пустяка обрели свой цвет не столько от ежедневной работы на солнце, сколько от радиации, испускаемой его собранием электронных приборов.
— Ну? — спросил Пустяк.
— Мы с Марти должны отправиться в Санта-Фе, и нам нужно…
— Подзарядиться?
— Что?
— Это средоточие энергии, — торжественно провозгласил Пустяк.
— Что это? Санта-Фе? Какой энергии?
— Мистической.
— Неужели? Но мы-то едем не за этим. Нам нужно поговорить с некоторыми людьми, которые могли бы стать свидетелями в… уголовном деле. Нам нужно оставить Скита на пару дней в таком месте, где никому не придет в голову его искать. Если бы ты мог…
— Будешь прыгать? — вместо ответа обратился к Скиту хозяин.
— Где прыгать?
— С моей крыши.
— Не хочу тебя обидеть, — ответил тот, — но нет: она слишком низкая.
— А стреляться?
— Нет, только не это, — пообещал Скит.
— Ладно, — согласился Пустяк, сделав маленький глоток сливового сока.
Этот этап прошел легче, чем ожидала Марти.
— Пустяк, — сказала она, — мы знаем, что это уже нахальство, но не мог бы ты найти место еще и для Валета?
— Собаки?
— Да. Он настоящий милашка: не лает, не кусается и прекрасный товарищ, если…
— Гадит?
— Что?
— В доме, — уточнил вопрос Пустяк.
— О нет, никогда.
— Ладно.
Марти взглянула в глаза мужу. Вероятно, совесть терзала его не меньше, чем ее самое, потому что он тут же сказал:
— Пустяк, нужно все сказать тебе прямо. Я думаю, что кто-нибудь будет искать Скита. Возможно, и несколько человек. Надеюсь, что они не найдут его здесь, но если найдут… Они опасны.
— Наркотики? — спросил Пустяк.
— Нет. С наркотиками это никак не связано. Это… — Дасти умолк, пытаясь найти слова, которые достаточно ясно обрисовали бы их тяжелое положение и в то же время не заставили бы Пустяка усомниться в его рассказе.
Марти почувствовала его напряжение.
— Это может показаться просто безумием, но мы все каким-то образом оказались объектами эксперимента по управлению сознанием, какого-то заговора.
— Иностранцы? — поинтересовался Пустяк.
— Нет, нет. Мы…
— Существа из другого измерения?
— Нет. Это…
— Правительство?
— Возможно, — согласилась Марти.
— Американская психологическая ассоциация?
Марти на мгновение лишилась дара речи.
— Как ты добрался до них? — удивленно спросил Дасти.
— В таком деле могут быть только пять подозреваемых, — ответил Пустяк.
— И кто пятый?
Хозяин наклонился над столом; его розовое, круглое, как пирог, лицо приобрело самое торжественное выражение, на которое было способно, прозрачные серые глаза были исполнены всегда присущей им печалью по плачевному состоянию человечества.
— Билл Гейтс, — провозгласил он.
— Хороший сок, — сказал Скит.
Голый актер. Пустой человечишка из киномира. Слава и позор.
Ужасно. Если уж красивые женщины далеко не всегда вдохновляли доктора на то, чтобы достигнуть высот поэзии, то этот трагик с изготовленным хирургом носом и увеличенными коллагеном губами вряд ли мог претендовать на то, чтобы стать объектом бессмертного хокку.
Поднявшись с кровати, глядя в спокойное лицо, на котором лишь глаза подрагивали в быстром сне, Ариман продолжал:
— Когда ты откусишь нос, то не станешь жевать его, а сразу же выплюнешь. Он должен быть в таком состоянии, чтобы бригада первоклассных хирургов смогла пришить его на место. Цель здесь —
— Я все понял.
