сознаться или хотя бы объясниться. Самое большее, на что они могли надеяться, было, что Марк Ариман по неосторожности не сможет скрыть что-нибудь такое, что дало бы им небольшую зацепку или, по крайней мере, помогло глубже понять, какая связь существует между ним и институтом в Нью-Мексико.
— Кроме того, я не думаю, что Ариман привык лицом к лицу встречаться с большими трудностями. Его жизненный путь, похоже, был довольно гладким. Судя по тому, что вычитал из этой книги, он каждой своей клеточкой является тем самым типичным нарциссистом, самовлюбленным человеком, каким его описал доктор Клостерман.
— И чертовски самодовольным, — добавила Марти, поскольку Дасти читал ей вслух отдельные пассажи из книги «Учитесь любить себя».
— Он блестящий, сильный человек с обширными связями, но сердцевина у него гнилая. Если нам удастся ошеломить его, напугать, довести до шокового состояния, внезапно появившись перед ним, он, пожалуй, не сломается, но может сделать какие-то глупости, приоткрыть что-то такое, что нужно прятать. А нам в нашем положении нужно стремиться использовать все, пусть самые ничтожные обстоятельства, которые могут сработать на нас.
Освободив «Сатурн» из гаража при аэропорте, они отправились прямиком на Фэшион-айленд. Там находился небоскреб, в котором Ариман принимал пациентов. Кирит-Унгол, назвала это здание Марти, вспомнив, что именно так именовался тайный проход в царство зла, владения Властелина Колец.
Пока они поднимались в лифте на четырнадцатый этаж, у Дасти в груди и животе появилось такое ощущение, будто кабина не торопится вверх, а стремглав летит вниз. Он почти решил — не выходить из лифта, сразу же спуститься обратно. И тут его осенило.
Доктор сидел за столом, разламывая печенье, когда его компьютер — он никогда не выключался — издал негромкий сигнал и на экране появилось изображение со скрытой телекамеры, установленной в приемной. Она автоматически включалась, как только кто-нибудь входил из общественного коридора. Если бы он в это время работал на компьютере, то изображение появилось бы как «кадр в кадре» и он не смог бы так четко разглядеть лиц Марти и Дасти Родс.
Взглянув на «Ролекс», он увидел, что они пришли всего лишь на шесть минут позже того времени, которое он назначил.
Судя по всему, в Нью-Мексико произошел какой-то очень серьезный сбой.
Вдоль нижнего края экрана появились иконки управления системой безопасности. Доктор щелкнул мышкой по картинке с изображением пистолета.
Высокочувствительный металлоискатель показал, что у обоих субъектов были с собой небольшие количества металла — монеты, ключи и т.п., — но ни у одного из них не оказалось такой массы металла, которая могла бы оказаться огнестрельным оружием.
Другая иконка: миниатюрный скелет. Щелк.
Парочка стояла около окошка регистратора, разговаривая с Дженнифер, и потому оказалась прямо перед рентгеновским аппаратом, замаскированным за жалюзи решетки кондиционера, точно справа от посетителей. На экране компьютера возникло рентгеновское изображение.
У них были отличные скелеты, у этих двоих. Твердая костная структура, хорошо сформированные связки, превосходная осанка. Если бы они обладали талантами, соответствующими их физическим данным, то из них получились бы прекрасные исполнители бальных танцев.
И, словно оказавшись в невесомости, вокруг костей поплыли более темные изображения других предметов. Монеты, ключи, пуговицы, металлические застежки-«молнии», но никаких ножей ни в руках, ни в ножнах, прицепленных к ногам, вообще ничего по-настоящему опасного.
Множество беспорядочно сваленных мелочей в сумочке Марти было не так-то просто идентифицировать. Среди них мог оказаться и сложенный нож с выкидным лезвием. Тут нет уверенности.
На третьей иконке был изображен нос. Покончив с печеньем, доктор щелкнул по носу.
Это действие включило анализатор запахов, проверявший состав воздуха в приемной. Устройство было запрограммировано на распознание химических составляющих тридцати двух различных взрывчатых веществ и обладало такой чувствительностью, что могло обнаружить даже три молекулы запретных веществ в кубическом сантиметре воздуха. Результат отрицательный. Ни у одного из его посетителей не было с собой бомбы.
На самом деле он вовсе не ожидал, что у Дасти или Марти окажется опыт обращения со взрывчатыми веществами или же кто-то из них додумается прийти на прием, спрятав под одеждой привязанную к телу бомбу. Этот экстраординарный уровень безопасности был установлен потому, что время от времени доктору приходилось иметь дело с гораздо менее уравновешенными пациентами, чем эта парочка.
Кое-кто мог бы назвать эти сложные меры предосторожности признаками паранойи. Однако для доктора это было просто проявлением обычного для него внимания к деталям.
Его отец не раз рекомендовал ему обращать внимание на меры безопасности. Помещения, в которых работал великий режиссер, были оборудованы самыми современными (для того времени) приспособлениями, предназначенными для того, чтобы защитить его от брошенных им звездочек-любовниц, капризных актеров, разъяренных тем, как он перекроил их роли, и любого критика, которому хотелось докопаться до личности человека, заплатившего за то, чтобы его мать сломала ноги.
Теперь, убедившись в том, что ни Дасти, ни Марти не смогут причинить ему какого-либо вреда прежде, чем он возьмет их под свой контроль, Ариман вызвал по интеркому Дженнифер и сказал ей, что готов принять посетителей. Не вставая из-за стола, он выключил электронный замок на двери в приемную, и она медленно открылась, приводимая в движение моторчиком.
Доктор щелкнул по иконке, на которой была изображена пара наушников.
Марти и Дасти вошли с сердитым, но все же более подавленным видом, чем он ожидал. Когда он указал им на два стула, стоявших перед его столом, они сразу же подчинились его жесту.
Дверь за ними закрылась.
— Доктор, — заговорила Марти, — мы не знаем, что за чертовщина тут творится, но видим, что дело это гнилое, от него воняет за версту, от него хочется блевать. Мы требуем ответа.
Пока она говорила, Ариман глядел на экран компьютера. Судя по отсутствию слабого электрического поля, сопровождающего работу микропередатчика, они не пытались транслировать то, что здесь происходит, куда-нибудь наружу.
— Пожалуйста, один момент, — сказал он, щелкая по изображению микрофона.
— Послушайте, — сердито сказал Дасти, — мы не собираемся сидеть здесь, пока вы…
— Шшшш, — доктор приложил палец к губам. — Только на одно мгновение, прошу вас — абсолютная тишина. Абсолютная.
Они уставились друг на друга, а Ариман в это время изучал сообщение, возникшее на экране.
— Марти, — сказал он спустя несколько секунд, — в этой комнате установлены высокочувствительные микрофоны, которые точно определяют характерный звук ритмично вращающихся катушек кассетного магнитофона. Я вижу, что вы оставили свою сумочку открытой и держите ее развернутой в мою сторону. У вас в сумочке есть звукозаписывающее устройство?
Явно потрясенная, она вынула диктофон.
— Положите его на стол, пожалуйста.
Она повиновалась. Наклонилась, не вставая с места, и положила диктофон перед доктором.
Ариман выключил его и извлек мини-кассету.
— Вы хотите забрать эту ленту? — сердито сказала Марти. — Ладно, ладно. Но у нас есть кое-что получше, так и знайте, сукин вы сын. У нас есть пленка, где Сьюзен Джэггер…
— Раймонд Шоу, — сказал доктор.
— Я слушаю, — ответила Марти. Ее поза сразу стала более напряженной, как всегда бывало с людьми, активизированными на выполнение программы.
Не успел Дасти, нахмурившись, посмотреть на свою жену, как Ариман обратился к нему:
— Виола Нарвилли.
— Я слушаю, — ответил тот. Его реакция была точно такой же, как у его жены.
Работать сразу с обоими было трудновато, но выполнимо. Если бы в процессе прохождения хокку
