Впрочем, в этот момент и Ариэль, и убийца отошли на второй план; все мысли Кот занимала судьба двух работников бензоколонки, которые не выдали ее. Грохот выстрелов и внезапно оборвавшиеся крики свидетельствовали о том, что оба они мертвы, но она должна была убедиться. Если бы хоть одному из них каким-то чудом удалось остаться в живых, то Кот, вызвав полицию или «скорую помощь», сумела бы частично отплатить им за услугу.
Кот ничем не смогла помешать кровожадному ублюдку; она только пряталась от него, беззвучно моля бога, чтобы он сделал ее невидимой. Тошнота перекатывалась у нее в желудке, словно ледяные устрицы, но вместе с тем она чувствовала головокружительный восторг, оттого что ухитрилась остаться в живых, в то время как от руки маньяка полегло столько человек. Это было вполне понятно и простительно, однако Кот тут же устыдилась своей радости. Если бы только ей удалось спасти хотя бы одного из служащих…
Она отворила дверцу в прилавке. Скрип несмазанной петли, казалось, пронзил ее насквозь.
Настольная лампа на прилавке давала кое-какой ответ.
Оба убитых были здесь, на полу.
— Ах! — невольно вскрикнула Кот, и пробормотала уже тише: — Боже мой!..
Она уже ничем не могла им помочь и поспешно отвернулась. Перед глазами все плыло.
Прямо под лампой на прилавке лежал блестящий револьвер. Несколько мгновений Кот тупо смотрела на него, часто-часто моргая, стремясь загнать обратно выкупившие слезы.
Револьвер явно принадлежал кому-то из служащих. Кот расслышала часть разговора между убийцей и его жертвами, и теперь смутно припоминала резкий выкрик, который мог быть приказом бросить оружие. И вот, оно брошено…
Кот схватила револьвер и сжала рукоятку сразу обеими руками. Тяжесть оружия немного успокоила ее.
Если убийца вернется, она будет готова встретить его. Кот больше не чувствовала себя беспомощной и беззащитной хотя бы потому, что она кое-что знала о револьверах я умела ими пользоваться. Некоторые из друзей ее матери, — самые отчаянные или самые безумные, исполненные разрушительной ненависти, те, кого отличала удивительная чистота и прозрачность взгляда, проявлявшаяся только в двух случаях: чаще всего — после принятия дозы наркотика и изредка, когда они говорили о своей приверженности идеалам правды и справедливости, — знали в оружии толк. Когда Кот было двенадцать, женщина по имени Дорин и мужчина по имени Керк учили ее стрелять из пистолета на уединенной ферме в Монтане, хотя ее слабая рука еще с трудом удерживала подпрыгивающее при каждом выстреле оружие. С удивительным терпением работая над ее ошибками, Керк и Дорин учили ее контролю и говорили, что когда-нибудь она станет настоящим бойцом и одним из лучших участников их движения.
Но Кот хотелось научиться стрелять вовсе не затем, чтобы использовать оружие в интересах того или иного правого дела; у нее была вполне определенная цель — уметь защитить себя от некоторых людей из числа «друзей» ее матери, которые, приняв наркотик, впадали в беспричинную ярость или начинали смотреть на нее с гнусной похотью в глазах. Кот была слишком юна, чтобы алкать их внимания, и слишком уважала себя, чтобы поощрять их желания, ибо благодаря собственной маечке не слишком заблуждалась в отношении того, что большинству из них хочется с ней сделать.
Сжимая в руках револьвер убитого служащего, она повернулась и увидела разбитый телефонный аппарат.
— Черт!
Она выбежала из-за прилавка и устремилась к стеклянной двери.
Фургон все еще стоял на ближнем краю второй зоны обслуживания. Фары его не горели.
Сначала она не увидела убийцы ни в кабине, ни где-либо еще. Потом он вышел из-за фургона сзади, его расстегнутый плащ развевался по ветру, словно большие черные крылья.
До машины было около шестидесяти футов, и Кот не сомневалась, что убийца не увидит ее, даже если она подойдет к двери вплотную. Он не смотрел в ее сторону, но Кот, на всякий случай, на шаг отступила.
Должно быть, он повесил на место заправочный шланг и завинчивал крышку бензобака. Теперь убийца направлялся к кабине.
Поначалу Кот собиралась позвонить по телефону в полицию и сообщить, что убийца поехал на север по шоссе 101, но теперь — пока она доберется до работающего телефонного аппарата, пока дозвонится до полицейского участка и объяснит в чем дело — преступник может получить фору почти в час. За это время он раз десять успеет свернуть с шоссе 101 на какие-нибудь боковые дороги. Если ехать по трассе строго на север, то в конце концов можно попасть в Орегон; поворот на восток уведет его в Неваду; может он и отклониться на запад — к самому побережью, а там развернуться в обратном направлении и проехать вдоль тихоокеанского побережья до Сан-Франциско, где в лабиринте большого города легко затеряться. Чем больше миль убийца преодолеет до того, как полиция успеет разослать ориентировку во все населенные пункты и во все полицейские участки, тем труднее его будет найти. Очень скоро фургон может оказаться на территории другого округа или даже другого штата, а это потребует взаимодействия уже нескольких полицейских управлений и участков и существенно затруднит поиски.
Подумав обо всем этом, Кот сообразила, что у нее чертовски мало информации, которую она могла бы сообщить копам. Она так и не рассмотрела в какой цвет — голубой или салатно-зеленый — выкрашен фургон; очень может быть, что и в тот и в другой, поскольку она видела его только в полутьме или в серо- желтом свете галогеновых ламп автозаправочной станции, сильно искажавшем естественные цвета. Кроме того. Кот не могла назвать ни марку фургона, ни его номер. Убийца уходил.
Действую неторопливо, совершенно уверенный в том, что в ближайшее время ему не грозит никакая опасность, он поднялся в кабину и захлопнул за собой дверцу.
Он уезжает! Боже мой, он уезжает. Нет, невозможно, невероятно! Нельзя допустить, чтобы он скрылся, так и не заплатив за то, что он сделал с Лаурой и со всеми!.. Ведь он может сделать то же самое еще раз. Еще много раз!.. Боже милостивый, помоги мне, дай мне уложить этого мерзкого грязного сукиного сына, помоги мне прострелить башку этой похотливой свинье!
Кот снова подступила к двери. Ее можно было отпереть только при помощи ключа, а ключа у нее не было.
Если разбить стекло, он услышит. Даже на расстоянии, даже за шумом двигателя.
Стрелять сквозь стекло бесполезно. Ночью, из револьвера, на расстоянии пятидесяти или шестидесяти футов, да еще эти бензоколонки… У нее нет никаких шансов убить его. Нужно подобраться вплотную к фургону так, чтобы можно было приставить ствол к самому окну.
Но если убийца услышит, как она пробивается сквозь стеклянную дверь и увидит ее выходящей из магазина, он просто не подпустит ее к себе. Хуже того — тогда уже он будет охотиться за ней. Куда бы она ни двинулась, куда бы ни скрылась, убийца выследит ее на площадке бензозаправочной станции, а его дробовик послужит куда лучшим оружием, чем ее револьвер.
Убийца в фургоне включил фары.
— Нет!
Котай бросилась к калиточке в прилавке, отворила ее резким толчком и, обогнув распростертые тела, распахнула заднюю дверь. Здесь непременно должен быть второй выход. Этого требовали и практическая необходимость, и строгие правила пожарной безопасности.
Дверь открылась в темноту. Насколько Кот могла судить, здесь не было никаких окон. Очень может быть, Что она попала в душевую или в кладовку.
Перешагнув через порог, Кот прикрыла за собой дверь, чтобы она не пропускала света, и, нашарив слева на стене выключатель, рискнула зажечь свет.
Она оказалась в крошечной конторе. На письменном столе валялись обломки разбитого телефона.
Прямо напротив нее была еще одна дверь без каких бы то ни было признаков замочной скважины. Это наверняка ванная.
Слева, в задней стене заправочной станции, оказалась металлическая дверь с двумя мощными засовами. Кот налегла на рукоятки, отодвинула их, отворила тяжелую створку, и в офис сразу ворвался порыв холодного ветра.
Позади здания лежала двадцатифутовая асфальтированная площадка, за которой круто уходил вверх
