Неподвижные куклы искоса наблюдали за ней.
Ариэль сидела в кресле в той же позе, как и тогда, когда Кот заглянула в глазок: голова ее по- прежнему была опущена, а сжатые в кулаки руки покоились на коленях. Если она и слышала удары и последующую возню, завершившуюся триумфальным падением двери, то они, по всей видимости, нисколько ее не потревожили.
— Ариэль? — позвала ее Кот.
Девушка не пошевелилась, даже не подняла головы. Кот села на скамеечку перед креслом.
— Пора уходить, милая.
Не получив ответа, Кот наклонилась вперед и, снизу вверх, заглянула прямо в скрывающееся в тени лицо Ариэль. Глаза девушки были открыты, а остановившийся взгляд — прикован к побелевшим от напряжения костяшкам пальцев. Губы двигались, словно она что-то говорила шепотом, но как Кот ни прислушивалась, она не смогла уловить ни звука.
Кот взяла Ариэль за подбородок своими скованными руками и слегка приподняла ей голову. Девушка не поморщилась, не попыталась отвернуться; длинные волосы скользнули по сторонам, и Кот впервые увидела ее лицо. Взгляд Ариэль был устремлен в пространство, прямо сквозь нее, как будто и Кот и все остальные вещи были совершенно прозрачными, а в глазах застыла такая совершенная пустота, словно в ее внутреннем мире не осталось ни одного живого существа, ни единого цветка — ничего реального и вещественного.
— Нужно уходить. Пока он не вернулся.
Куклы, сверкая стеклянными глазами, явно прислушивались к ее словам. Но не Ариэль.
Кот взяла в ладони один из ее сжатых кулаков. Косточки у Ариэль оказались по-птичьи острыми, кожа — прохладной, но пальцы она сжимала с такой силой, будто висела над пропастью на краю скалы.
Действуя ласково и осторожно, Кот попыталась разжать эти хрупкие пальцы.
Рука мраморной статуи могла быть более податливой.
В конце концов Кот подняла руку Ариэль и поцеловала так нежно, как никогда и никого не целовала сама и как никто никогда не целовал ее.
— Я хочу помочь тебе, — негромко сказала она. — Я должна помочь тебе, родная. Если я не смогу убежать отсюда с тобой, тогда мне нет никакого смысла убегать.
Ариэль ничего не ответила.
— Пожалуйста, позволь мне помочь тебе. Пожалуйста… — добавила она еще тише.
Кот еще раз поцеловала кулачок Ариэль и почувствовала, что пальцы девушки дрогнули. Холодные, судорожно сжатые, они слегка приоткрылись, но не расслабились полностью, а так и остались полусогнутыми, словно закальцинировавшиеся кости скелета.
Желание Ариэль обратиться за помощью, сдерживаемое парализующим страхом и чувством обреченности, было до боли знакомо Кот. Оно разбудило в ней сострадание к Ариэль и жалость ко всем брошенным маленьким девочкам, и горло Кот стиснул такой спазм, что некоторое время она не могла ни выдохнуть, ни вдохнуть.
Потом она просунула одну руку вовнутрь скрюченной лапки Ариэль, накрыла ее второй и, поднявшись с низкой скамеечки, сказала:
— Идем, девочка, идем со мной. Прочь отсюда.
И хотя лицо Ариэль осталось таким же выразительным, как яйцо, а взгляд по-прежнему хранил неземную отрешенность неофита, одолеваемого видениями накануне святого пришествия, она послушно поднялась с кресла. Сделав два шага по направлению к двери, она, однако, остановилась и продолжала стоять столбом, несмотря на все уговоры Кот. Возможно, Ариэль и могла вообразить себе хрупкий мир Дикого Леса, в котором она была в безопасности, однако она явно утратила способность понимать, что этот мир вовсе не кончается за стенами ее подвальной комнаты. Не имея силы представить его себе, Ариэль боялась перешагнуть порог, чтобы выйти в него.
Кот выпустила руку Ариэль. Потом она выбрала куклу — большую куклу с золотыми серьгами в ушах, с нарисованными зелеными глазами, в голубом платьице с белым кружевным передничком. Прислонив ее к груди Ариэль, она заставила девушку обнять игрушку. Кот не знала, зачем здесь вся эта коллекция; возможно, Ариэль нравилось играть в куклы, и она рассчитывала, что со знакомой вещью в руках девочке будет легче решиться на следующий шаг.
Поначалу Ариэль продолжала стоять как истукан, прижав к бедру одну руку, все еще сжатую в кулак, и неловко прижимая к себе игрушку другой рукой, полуоткрытой и похожей на крабью клешню. Неожиданно, так и не оторвав взгляда от запредельных, видимых ей одной вещей и лиц, она схватила куклу за ноги обеими руками. По лицу ее скользнуло неуловимое, как тень летящей птицы, выражение свирепой жестокости скользнуло и пропало, прежде чем Кот успела его расшифровать. Затем она повернулась и, широко размахнувшись, ударила куклу головой об стол, да с такой силой, что глиняное личико разлетелось вдребезги. Кот испугавшись, воскликнула:
— Не надо, родная, не надо! — и схватила Ариэль за плечо.
Ариэль вывернулась из-под ее руки и — словно кувалдой — ударила куклой по столу еще раз, и Кот отступила на шаг назад — не из страха, а из уважения к ярости Ариэль. А в том, что это была подлинная ярость, настоящий праведный гнев, а не аутический выверт больной психики, Кот не сомневалась, несмотря на то, что лицо девушки оставалось бесстрастным.
Она била и била игрушкой об стол до тех пор, пока голова куклы не отвалилась и не покатилась по полу к дальней стене, пока не треснули и не отвалились фарфоровые ручки и кукла не оказалась безнадежно искалеченной. Только тогда Ариэль остановилась; руки ее безвольно упали, а устремленный неизвестно в какие дали взгляд свидетельствовал, что она не приблизилась к реальности ни на шаг.
С полок книжных шкафов, с буфета, с холодильника и из темных углов пристально наблюдали за ними остальные куклы. Неожиданный взрыв Ариэль и учиненная ею жестокая расправа как будто доставили им удовольствие, и они, похоже, ждали продолжения. Куклы словно питались подобными зрелищами — как упивался бы им сам Вехс, случись ему быть рядом.
Кот хотела обнять Ариэль, но наручники мешали ей сделать это. Тогда она прикоснулась пальцами к лицу девушки и поцеловала в лоб.
— Ариэль, живая и невредимая.
Напряженная, вздрагивающая всем телом, Ариэль не отстранилась от Кот, но и не прижалась к ней. Понемногу дрожь ее улеглась.
— Мне нужна твоя помощь, — сказала Кот. — Ты должна мне помочь.
На этот раз Ариэль позволила вывести себя из комнаты, хотя шла машинально, точно лунатик.
Они снова прошли по упавшей двери и оказались в подвальной мастерской. Кот подобрала с пола электродрель, положила на верстак и вставила вилку в мощную розетку на стене. Наручных часов у нее не было, но она не сомневалась, что время давно перевалило за девять. В ночной темноте чутко сторожили черные псы, а где-то далеко Крейбёнст Вехс исполнял свои повседневные служебные обязанности, купаясь в сладких грезах о возвращении к двум своим пленницам.
После нескольких безуспешных попыток привлечь внимание девушки и заставить ее сфокусировать взгляд на своей особе, Кот коротко растолковала ей ситуацию и изложила свой план. Возможно, она и сумела бы вести фургон со скованными руками, хотя чтобы взяться за рычаг переключения скоростей ей пришлось бы каждый раз выпускать руль, но справиться с собаками, оставаясь в наручниках, было бы гораздо сложнее, если не сказать невозможно. Поэтому для того чтобы наилучшим образом использовать время, которое у них еще осталось до возвращения Вехса, Кот собиралась попросить Ариэль высверлить замки на наручниках.
Слышала ли ее Ариэль или нет — по ее виду этого понять было нельзя. Прежде чем Кот успела закончить, губы девушки снова зашевелились, словно она вела какой-то беззвучный разговор с кем-то невидимым. Кот, во всяком случае, заметила, что ее подопечная «говорит» не беспрестанно; время от времени Ариэль делала паузу, как бы прислушиваясь к ответам невидимого друга.
Тем не менее, Кот показала ей, как надо сверлить и на что нажимать, чтобы дрель заработала. Ариэль даже не поморщилась, когда заныл мотор и засвиристело вращающееся сверло.
— Держи, — Кот протянула девушке инструмент. Ариэль стояла по-прежнему в полном забытьи, руки ее висели как плети, а полураскрытые пальцы не изменили своего положения ни на йоту с тех пор, как она
