опасностей. Извините нас, Гарри.
— Вам незачем просить прощения, Сэм, — возразил Гарри. — Я сам все продумал и решил. Я никогда не соглашусь быть обузой, не соглашусь, чтобы меня тащили через полгорода, как мешок с цементом.
Крисси была явно опечалена. Она соскочила с кровати и умоляюще смотрела то на Сэма, то на Тессу, глазами призывая придумать хоть какой-нибудь способ спасения Гарри.
Небо за окнами продолжали закрывать черные уродливые тучи.
Дождь на время стих, но Тесса чувствовала, что вслед за короткой паузой ливень хлынет с новой силой.
Мрак на улице и в душах всех четверых углублялся.
Муз тихонько подал голос.
В глазах у Крисси блеснули слезы, она не могла смотреть на Гарри. Отойдя к окну, девочка стала всматриваться в соседний дом. Однако она держалась в отдалении от стекла, чтобы не быть замеченной с улицы.
Тессе хотелось каким-то образом утешить ее.
Не меньше этого ей хотелось подбодрить Гарри.
Больше того, ей хотелось, чтобы… вообще все плохое кончилось.
Тесса привыкла на своей работе крутиться как белка в колесе. Фильм должен быть снят, а для этого необходимо сделать то-то и то-то — таков был ее принцип. Она всегда знала, как решить проблему, как выйти из трудного положения, как заставить кинокамеру снимать фильм даже тогда, когда все замыслы летят к черту. Но сейчас она споткнулась. У нее уже бывало так в жизни, когда обстоятельства были сильнее ее. С фильмами было проще. Может быть, именно по этой причине она отдала предпочтение профессиональной карьере и махнула на себя рукой в плане личной жизни. Несмотря на все семейные радости в детстве. Повседневная жизнь с ее бесконечными взлетами и падениями не поддавалась никакому анализу, была непредсказуема, ее нельзя было разложить по полочкам, рассчитать наперед, как документальный фильм. Жизнь оставалась жизнью, она была огромной и богатой… а фильмы вмещали в себя только основное, только суть. Наверное, Тессе было легче схватывать суть, чем выбираться из лабиринта проблем.
Природный оптимизм Локлендов, всегда выплескивающийся через край, и сейчас не оставил ее, хотя и не проявлялся очень ярко.
Гарри нарушил молчание:
— Все будет в порядке.
— Вы так считаете? — спросил Сэм.
— Да. Я же, вероятно, последний в их списках, — пояснил Гарри, — вряд ли они будут особенно беспокоиться об инвалидах и слепых. Даже если кто-нибудь из нас знает о проекте «Лунный ястреб», у нас нет возможности выбраться из города и обратиться за помощью. Тут рядом — на Пайн-крест — живет миссис Сагерян. Она слепая. Я думаю, нас с ней обратят в последнюю очередь, скорее всего ближе к полуночи. Вот увидите. Могу даже поспорить. Так что, если вам удастся добраться до школы, связаться с Бюро и вызвать сюда подмогу, то у нас есть шанс спастись. Я это и имею в виду, когда говорю, что все будет в порядке.
Крисси повернулась к Гарри, на щеках у нее были слезы.
— Вы действительно так считаете, мистер Талбот? Вы думаете, они не придут сюда раньше полуночи?
Голова Гарри, постоянно склоненная набок, сотрясалась от нервного тика. Сейчас это было особенно заметно. Тесса, которая была ближе к Гарри, чем Крисси, увидела, как хозяин дома хитровато подмигнул. Крисси, наверное, не обратила внимания на этот знак.
— Милая девочка, если я что-то выдумываю, то пусть меня поразит молния сию же секунду.
За окном с новой силой грянул ливень, но ни грома, ни молнии на этот раз не было.
— Вот видишь, — улыбнулся Гарри.
Крисси явно изо всех сил хотела заставить себя поверить Гарри. Тесса, однако, понимала, что шансов на спасение у него очень мало. Маленькая надежда сохранялась, но такой вариант развития событий больше походил на удачно найденный сюжетный ход в сценарии. В жизни, как она уже не раз убеждалась, все случается не так, как задумываешь. Но отчаянно хотелось поверить в его спасение, особенно в эти страшные минуты, когда стрелка неумолимо двигалась к шести часам — времени начала последнего этапа обращений.
Глава 35
Всю вторую половину дня Шаддэк провел в гараже Паулы Паркинс. Дважды он открывал дверь гаража, выезжал на улицу и отслеживал по компьютерной связи работу по проекту «Лунный ястреб». Он был доволен темпами обращений.
Механизм проекта работал как часы. Это он, Шаддэк, придумал его, воплотил в жизнь, запустил в работу. Теперь все детали механизма крутились без его вмешательства.
Долгие часы сидения в автомобиле Шаддэк посвятил раздумьям о том времени, когда проект «Лунный ястреб» будет реализован в масштабах всей планеты. Люди в их прежнем облике перестанут существовать, и тогда слово «власть» приобретет новый смысл. Никто никогда не обладал той властью, которой будет обладать он. Он будет властелином всей планеты Земля, он будет осуществлять тотальный контроль над каждым человеком на этой планете. Переделав людей, он сможет запрограммировать их на выполнение нужных ему задач. Все человечество будет одной огромной машиной, неустанно работающей и подвластной только ему. Это будет воплощение его мечты. Шаддэк так размечтался, что его, как и во сне, стало охватывать животное желание.
Да, на свете есть много ученых, которые искренне хотели бы поставить технологический прогресс на службу человечеству, помочь людям вырваться из круга мелочных забот и подняться к звездам. У него, у Шаддэка, другой взгляд на эти вещи. По его мнению, единственной целью технологического рывка должно стать сосредоточение тотальной власти в одних руках — в его собственных. Все предыдущие борцы за переустройство мира опирались в своей борьбе на политическую власть, которая всегда имела в качестве решающего аргумента силу оружия. Гитлер, Сталин, Мао, Пол Пот и другие обретали власть через запугивание и массовые убийства, пробираясь к трону через реки крови, и все до одного потерпели поражение. У них не было оружия, которое приведет к власти Шаддэка, — оружия в виде электронных мозгов. Разящий меч сильнее слова, однако микропроцессор все-таки сильнее многомиллионных армий.
Если бы все эти гении современности знали, что он задумал совершить, если бы они знали о его мечте завоевать мир, они наверняка сочли бы его сумасшедшим. Но ему наплевать на то, что о нем думают. Они ни черта не смыслят в таких делах. Они не знают, кто он такой. Они не знают, какой великий знак послала ему судьба — знак лунного ястреба. Он был сыном неба. Своих приемных родителей он уничтожил сам, и тот факт, что он не понес за то никакого наказания, лишний раз доказывает его особое положение в мире. К нему неприменимы человеческие законы. Его истинными родителями являются великие духи, они бестелесны, но могущество их безгранично. Они защитили его от людской кары за убийство, так как на самом деле это было вовсе не убийство, а священная жертва, угодная великим духам. Это было доказательство его веры и преданности. Никто из этих гениев не поймет его, потому что они не понимают одной вещи — мир вертится вокруг него одного, мир существует только потому, что существует он. Если же он, Шаддэк, умрет, что кажется совсем уж невероятным, тогда и весь мир перестанет существовать. Он — центр мироздания. Только его существование имеет смысл. Ему поведали это великие духи. Великие духи шептали ему это и во сне, и наяву на протяжении более чем тридцати лет.
Он — сын неба, сын великого знака — знака лунного ястреба.
Приближался вечер, и Шаддэка охватывало возбуждение при одной мысли, что вскоре наступит финал первого этапа великого проекта. Он с трудом сдерживал себя, ему хотелось покинуть свое убежище. Конечно, Ломен Уоткинс продолжал представлять опасность для него, но сейчас это не казалось Шаддэку
