Эми остановилась, словно отброшенная в прошлое. На мгновение кухня поблекла у неё перед глазами, став видением далёкого будущего.
Глаза ребёнка широко раскрылись, будто превратились в порталы, через которые человек мог перенестись в другой мир.
— Что ты сказала? — спросила Эми девочку, хотя отлично расслышала её слова.
«Ветер. Колокольчики».
Девочка не моргала, не моргала, потом моргнула… и заткнула рот большим пальцем правой руки.
Поблекшая кухня набрала цвет, и Эми усадила Терезу на стул.
На столе стояла тарелка с домашней выпечкой. Пирожные с изюмом, шоколадом, ореховым маслом.
На плите дожидалась кастрюлька с молоком. Лотти Августин принялась варить горячий шоколад.
Стук фаянсовых кружек, их доставали с полки буфета, шуршание пакета из фольги, где хранился какао-порошок, бульканье молока, помешиваемого деревянной лопаткой, мягкое постукивание деревянной лопатки о стенку кастрюли…
Звуки-эти доносились до Эми издалека, она вроде бы покинула кухню, перенеслась куда-то ещё, и когда услышала своё имя, поняла, что Лотти произнесла его не в первый раз.
— Ой, извини. Что ты сказала?
— Почему бы тебе и Джанет не отнести чемоданы наверх, пока я покормлю детей? Дорогу ты знаешь.
— Хорошо. Конечно.
Наверху две спальни для гостей соединялись ванной. В одной стояли две кровати, подходящие для детей.
— Оставив открытыми обе двери в ванную, вы услышите, если кто-то из детей вас позовёт.
Во второй спальне, с одной кроватью, Джанет села на подлокотник кресла. Измотанная, сбитая с толку, будто отшагала сотню миль под действием наложенного на неё заклинания, и теперь не понимала, где находится и как сюда попала.
— Что теперь?
— Полиции понадобится как минимум день, чтобы определиться с обвинением. Потом Карлу придётся договариваться о том, чтобы его выпустили под залог.
— Узнав ваш адрес, он приедет сюда, чтобы найти меня.
— К тому времени вас здесь не будет.
— А где я буду?
— У «Золотого сердца» сто шестьдесят добровольцев. У некоторых собаки живут, пока мы не находим для них дом.
— Дом?
— Прежде чем определить спасённую собаку на постоянное проживание, нужно убедиться, что она здорова и ей сделаны все необходимые прививки.
— Однажды, когда его не было дома, я отвела Никки к ветеринару, и ей сделали все прививки. Он пришёл в ярость, увидев проставленную в счёте сумму.
— Приёмные родители оценивают собаку, пишут отчёт о степени её подготовки: приучена ли она делать свои дела, вне дома, реакция на прогулки на поводке.
— Никки приучена. Она — милая девочка.
— Если у собаки нет серьёзных поведенческих проблем, мы находим ей постоянное пристанище. У некоторых из наших добровольцев достаточно места не только для транзитных собак. Кто-нибудь из них приютит вас и детей на несколько недель, пока вы не встанете на ноги.
— Почему они это сделают?
— Большинство тех, кто спасает золотистых ретриверов, особые люди. Вы увидите.
На коленях Джанет шевельнулись руки.
— Какой кошмар.
— Если бы вы остались с ним, было бы хуже.
— Будь я одна, наверное, осталась бы. Но не с детьми. Хватит. Мне… стыдно за то, что я позволяла ему так с ними обращаться.
— Стыдиться следовало, если бы вы остались.
— Теперь — нет. Конечно, если вы не позволите ему уговорить вас вернуться.
— Такому не бывать.
— Рада это слышать. Идти можно только вперёд. Но не назад.
Джанет кивнула. Может, поняла. Скорее — нет.
Для многих людей свободная воля — право на борьбу, но не с тяготами жизни или несправедливостью, а с тем, что для них будет только лучше.
— С синяком уже ничего не поделаешь, — сказала Эми, — но есть смысл приложить лёд к разбитой губе.
Дженет поднялась с подлокотника, направилась к двери спальни.
— Хорошо. На мне всё заживает быстро. Мне иначе нельзя.
Эми положила руку на плечо женщины, задержала её.
— Ваша дочь, она аутистка?
— Один врач так говорил. Другие не соглашаются.
— И что говорят другие?
— Кто что. Различные недостатки развития с длинными названиями и без надежды на улучшение.
— Её лечили?
— Пока ничего не помогло. Но Риза… она и вундеркинд. Если хоть раз услышит песню, может спеть её или сыграть мелодию… на детской флейте, которую я ей купила.
— Раньше она пела на кельтском?
— В доме?
— Да.
— Она знает язык?
— Нет. Но Мейв Галлахер, наша соседка, обожает кельтскую музыку, заводит её постоянно. Иногда она сидит с Ризой.
— То есть, однажды услышав песню, Тереза может идеально воспроизвести её даже на языке, которого не знает?
— Иной раз это так странно. Высокий нежный голос, поющий на иностранном языке.
Эми убрала руку с плеча женщины.
— Она когда-нибудь…
— Что?
— Делала нечто такое, что казалось вам необычным?
Джанет нахмурилась.
— Например?
Чтобы объяснить, Эми пришлось бы открывать дверь за дверью, ведущие в глубины души, в те места, посещать которые ей совершенно не хотелось.
— Не знаю. Не могу сказать ничего определённого.
— Несмотря на все её проблемы, Риза — хорошая девочка.
— Я в этом уверена. И очаровательная. У неё такие красивые глаза.
Глава 7
Харроу рулит, серебристый «Мерседес» легко вписывается в повороты, обтекает их, будто капелька
