меня по рукам. Хитч не сказал мне, почему от него этого хотят. Он уверен лишь в том, что его раздавят.
В сумрачном свете настольной лампы, говоря и слушая, Тим изучал свои руки. Грубые и мозолистые.
Думал о том, что они станут ещё грубее, когда это дело закончится, неспособными на нежные прикосновения.
— Ты здорово мне помог, Пит. Я это ценю.
— Я ещё не закончил.
— Закончил, Пит, будь уверен. Ты у них на прицеле.
— Мне придётся всего лишь изменить тактику.
— Я серьёзно. Ты закончил. Незачем тебе прыгать с обрыва.
— А зачем ещё нужны обрывы? И потом, мне это важно не меньше, чем тебе.
— Как такое может быть? Не говори ерунды.
— Разве ты не помнишь, как мы росли вместе? — спросил Пит.
— Это произошло так быстро, что и забывать-то особо нечего.
— Неужели мы прошли этот путь зазря?
— Мне бы не хотелось так думать.
— Мы пришли оттуда сюда не для того, чтобы позволить всем этим сукиным детям править бал.
— Но они обычно добиваются своего, — сказал Тим.
— Да. По большей части. Но время от времени им приходится видеть, как один из них получает по заслугам, вот они и останавливаются, чтобы задуматься: а вдруг Бог всё-таки есть?
— Я это где-то слышал.
— Ты сам это где-то сказал.
— Что ж, я не собираюсь спорить с самим собой. Ладно, мы должны отдохнуть.
— Может, завтра ты скажешь мне, в чём, собственно, дело.
— Может, — ответил Тим и оборвал связь.
Линда вновь вытянулась на кровати: голова на подушке, глаза закрыты, руки сложены на животе.
— Поэзия, — произнесла она.
— Какая поэзия? — переспросил Тим. Она не ответила, и он продолжил: — То, что случилось, то, что заставило тебя написать эти терзающие душу книги...
— Книги, полные терзающей душу печали.
— То, что случилось... не вдаваясь в подробности... ты абсолютно уверена, что та история не стала причиной того, что происходит сейчас?
— Абсолютно. Я рассмотрела дюжину вариантов.
— Может, остался один не рассмотренный, тринадцатый?
Он достал из её сумочки пистолет и положил на тумбочку между кроватями, где мог легко до него дотянуться.
— Нам предстоит умереть здесь? — спросила она, не открывая глаз.
— Мы постараемся этого избежать, — ответил Тим.
Глава 19
Номер на третьем этаже отеля всё более напоминал Тиму каньон, заканчивающийся тупиком. Устье у него было только одно, и если плохиши занимали его, выйти из каньона ты мог только по их трупам.
Среднестатистический наёмный убийца. Если бы такой существовал, он бы не стал и пробовать настичь свою цель в отеле. Попытался бы уложить на улице, имея в своём распоряжении несколько путей отхода.
Вспоминая ненасытный голод этих чёрных бездонных колодцев по центру глаз киллера, Тим всё более утверждался в мысли, что в этом парне не было ничего среднестатистического. Никаких пределов для Кравета не существовало. Он мог сотворить всё, что угодно.
По-прежнему сидя на кровати, Тим смотрел на Линду, лежащую с закрытыми глазами. Ему нравилось смотреть на неё, особенно в тот момент, когда она своим взглядом не вскрывала его, как скальпелем.
Тим видел много женщин куда более прекрасных, чем она. Но любоваться ему хотелось именно ею.
Почему, он не знал. И не хотел анализировать, искать причины. В наши дни люди тратят слишком много времени, пытаясь понять собственные чувства... и обычно приходят к выводу, что искренности в них нет.
И хотя номер на третьем этаже отеля скорее тянул на западню, чем на убежище, Тим не мог предложить более безопасное место. На текущий момент весь мир представлял собой тупиковый каньон.
Интуиция подсказывала: безопасность — в движении. Но им требовался отдых. Если б они сели сейчас в «Эксплорер», то приехали бы только к полному изнеможению.
Он как можно тише поднялся с кровати, с минуту смотрел на Линду, потом прошептал:
— Ты спишь?
— Нет, — также шёпотом ответила она. — А ты?
— Я выйду в коридор на пару минут.
— Зачем?
— Осмотреться.
— Для чего?
— Точно не знаю. Пистолет на тумбочке между кроватями.
— Когда вернёшься, я тебя не пристрелю.
— Надеюсь на это.
Он вышел из номера, осторожно прикрыл за собой дверь. Убедился, что она заперта.
В каждом конце коридора горели красным таблички с надписью «ВЫХОД», указывая местонахождение лестниц. Лифты располагались у северной лестницы.
На западной стороне коридора, по левую руку,
Тим насчитал шесть дверей. На ручках четырёх висели картонки «НЕ БЕСПОКОИТЬ».
Справа находились четыре номера. Судя по картонкам, заняты были два ближайших.
У южной лестницы дверь тихонько скрипнула, когда Тим её открыл. Стоя на площадке, он прислушался к шёпоту моря в уходящих вниз винтовых пролётах, но услышал только тишину.
Спустился на первый этаж. Дверь слева вела в коридор с номерами. Справа — на подсвеченную дорожку, уходящую к фасаду отеля.
Вдоль дорожки росли кусты гибискуса. Большие красные цветы качались на ветру.
Выйдя из отеля, Тим направился к расположенному рядом трёхэтажному гаражу, где стоял их «Эксплорер».
Каждому гостю отеля предлагалось отдавать ключи дежурному гаража, который и ставил автомобиль на стоянку. Тиму отдавать ключи и тем самым связывать себе руки совершенно не хотелось. А вдруг им потребовалось бы срочно уехать? И где бы они тогда искали дежурного?
На их счастье, между полуночью и шестью утра в гараже дежурил только один человек. И при этом исполнял обязанности коридорного. Поэтому гостю предлагалось вызвать дежурного из основного здания звонком.
Тим звонить не стал. Припарковался, где счёл нужным.
Теперь же, около часа ночи, взял из салона «Эксплорера» фонарь, а из ниши для домкрата достал маленький, закрытый на «молнию», виниловый пакет с набором инструментов.
У невнятных голосов и угрожающих шорохов, доносящиеся со всех сторон, источник был один: ветер, практикующийся в роли чревовещателя.
