– Как тебя зовут?
– Райан Перри.
Он чувствовал, что она умела бить пистолетом по голове, не доводя дело до сотрясения мозга, но на этот раз потеряла контроль над собой и теперь опасалась, что не сможет забавляться с ним так долго, как ей того хотелось.
– Какой сегодня день?
Он подумал, вспомнил, сказал.
Голова болела от уха до уха, от носа до затылка, и аспирин с этой болью справиться бы не смог. К тупой боли, заполнявшей всю голову, добавлялись импульсы боли острой, которые расходились от правого виска к затылку, к глазу, вдоль носа.
Подняв левую руку с подлокотника кресла, чтобы положить на голову, Райан зашипел сквозь стиснутые зубы, потому что в костяшки будто сыпанули толченого стекла.
Указательный палец, согнутый под неестественным углом, не двигался. Мизинец, похоже, просто размозжили. Кровь капала с кисти, блестела на кожаной обивке.
Половину лица Вайолет скрывала тень, вторая половина блестела золотом в свете масляных ламп, но оба серовато-зеленых глаза с интересом смотрели на него.
– Еще раз спрашиваю… кто дал тебе фотографию Лили?
– Мне ее передала семья. Через моего хирурга.
– Доктора Хобба?
– Да.
– Когда ты получил фото?
– Вчера утром.
– В воскресенье утром?
– Да. И я понял, что она – твоя близняшка.
– А потом ты улетел в Денвер.
– Сначала в Лас-Вегас. Потом в Денвер.
– Почему туда?
Он и себе-то не мог объяснить историю с Исмей Клемм, не говоря уж об этой женщине.
– Ты порезала меня на автостоянке. Не давала мне покоя в доме, тщательно маскируя все свои действия. Вывела из строя охранную систему, открывала снаружи врезные замки без замочных скважин…
– С этим легко справляются электромагниты. Или ты принимал меня за колдунью?
– Я испугался, мне пришлось уехать туда, где ты не смогла бы меня найти, чтобы все обдумать.
– И какие мысли, пришедшие тебе в голову в Денвере, вернули тебя домой?
Он покачал головой. Ох не следовало этого делать. Жидкая боль заплескалась по всему черепу. Заговорить он смог, лишь когда она чуть утихла.
– Это невозможно выразить словами. Ты не поймешь.
– Попробуй.
– Ты не поймешь.
Райан начал подумывать о том, чтобы использовать кофейный столик в качестве оружия. Две стеклянные лампы, если бы они перевернулись и разбились, могли плескануть маслом не только на пол и мебель, но и на Вайолет.
– Я не ожидала, что ты придешь сюда.
– Да. Ты говорила.
– Я думала, ты позволишь мне убить твоего отца.
– Я пришел не только из-за него.
– Из-за чего еще ты пришел?
Райан не ответил. Не было у него необходимости отвечать на все ее вопросы. Она убила бы его, независимо от того, ответил бы он на все ее вопросы или нет.
– Наверное, ты гадаешь, кто я… помимо того, что ее сестра?
– Я уверен, что ты – не учительница.
– И что это значит?
– Не учительница, как была она.
– Лили не была учительницей.
Лей-зи-бой стоял так, чтобы раскладываться во всю длину, поэтому находился чуть дальше от кофейного столика, чем хотелось бы Райану. Располагайся кресло ближе, он мог бы, выбросив вперед ноги, пнуть кофейный столик и сбросить лампы на пол, где бы они и разбились.
– Лили была портнихой.
– Почему они солгали насчет ее профессии? – спросил Райан.
Но Вайолет пропустила вопрос мимо ушей.
– Я – агент службы безопасности. Отличающейся от ФБР или ЦРУ. Сильно отличающейся. Ты никогда не слышал об этой конторе и никогда не услышишь.
– Тайная полиция.
– Да. Именно. Тебе не повезло в том, что ты взял себе сердце человека, сестра которого способна его отнять.
– Я ничего не брал. Ты просто вбила себе это в голову. И я понимаю, как такое могло случиться. Действительно понимаю. Но моя фамилия стояла в списке на получение сердца, ее – в списке доноров, и мы подошли друг другу. Если бы кто-то стоял в этом списке выше меня, сердце получил бы он.
– Список, о котором ты говоришь… Объединенная сеть донорских органов?
– Да. Совершенно верно.
– И как долго ты ждал нового сердца?
Если бы она нацелила пистолет на что-то еще – не на него, если бы начала подниматься с кресла, если бы чем-то отвлеклась, он мог бы соскользнуть с лей-зи-боя и пнуть кофейный столик. Лампы бы разбились, масло растеклось, и в возникшем хаосе он мог бы избежать смертельного выстрела. Эпизод этот прокрутился у него в голове, совсем как в каком-нибудь голливудском фильме, но идея могла сработать, могла, потому что кино местами копировало жизнь. Вот Райан и решил, что должен ей подыгрывать, не мешать говорить, надеяться, что она предоставит ему возможность для нанесения ответного удара.
– Доктор Гапта, он дал мне год. Максимум год. Но я мог умереть и через шесть месяцев или раньше. Мне не могли подобрать донора почти четыре месяца.
– Некоторые люди ждут год, два, – указала Вайолет. – Многие не дожидаются. Тебе подобрали идеального донора… за месяц.
– Нет. За четыре. За четыре месяца.
– За один месяц после того, как ты перешел к доктору Хоббу.
– Я перешел к нему, потому что доктор Хобб – блестящий хирург с мировым признанием, имеющий лицензию на проведение кардиологических операций в нескольких странах. Он может вносить своих пациентов в список Международной сети донорских органов.
Ее серо-зеленые глаза широко раскрылись, будто он сказал ей что-то такое, чего она не знала.
– Международная сеть донорских органов, – она кивнула, переваривая эту новость, но тут же глаза превратились в щелочки. – Нет такого списка.
– Разумеется, есть. И меня в него внесли. И твою сестру тоже. После аварии наши параметры во многом совпали, и доктору Хоббу позвонили.
Она поднялась с кресла, но дуло пистолета постоянно смотрело на Райана, так что шанса перевернуть кофейный столик у него не было.
– О какой аварии ты говоришь?
– Автомобильной аварии. В которой Лили получила травму головы.
– Лили попала в автомобильную аварию, – говорила Вайолет монотонно, без малейших эмоций. Словно в трансе.
Ее серо-зеленые глаза превратились в два блестящих, холодных камешка. Она медленно двинулась вокруг кофейного столика, грозная, словно охотящийся тигр.
