— Так лучше? — спросил Копперфильд, снова поворачиваясь к Брайсу и улыбаясь ему через щиток шлема.
— Лучше, — ответил Брайс. — Но я все равно требую объяснений.
— Обычные СПД, — сказал Копперфильд. — Стандартные правила действий. Это часть их обычной подготовки. Мы не имеем ничего против вас или ваших людей, шериф. Ведь вы же шериф Хэммонд, верно? Я вас запомнил еще с прошлогодней конференции в Чикаго.
— Да, сэр, я — Хэммонд. Но вы пока еще не дали мне убедительного объяснения. СПД я принять всерьез не могу.
— Не надо повышать голос, шериф. — Облаченной в перчатку рукой Копперфильд похлопал себя по закрепленной на груди коробочке. — Это не только громкоговоритель. Там еще стоит и очень чувствительный микрофон. Видите ли, когда мы отправляемся в местность, которая подверглась химическому или бактериологическому заражению, то исходим из того, что на нас могут накинуться толпы больных и умирающих людей. Но у нас просто нет необходимого оборудования и возможностей, чтобы лечить их или хотя бы только раздавать успокоительные средства. Мы — исследовательская бригада. Мы должны не лечить, а только изучать все патологические формы. Наша задача — максимально полно выявить природу и характер заражения, тогда вслед за нами смогут прийти бригады медиков со всем необходимым и они займутся теми, кто уцелеет к тому времени. Но умирающим, измученным людям, возможно, трудно будет растолковать, что мы не можем их лечить. Они могут напасть на наши передвижные лаборатории просто от гнева и отчаяния.
— И от страха, — сказал Тал Уитмен.
— Совершенно верно, — согласился генерал, не заметив или сделав вид, будто не уловил иронии, с какой были произнесены эти слова. — Мы проигрывали возможные психологические ситуации, и этот анализ показал, что вероятность таких нападений вполне реальна.
— А если больные и умирающие люди и вправду попытались бы помешать вашей работе, — спросила Дженни, — вы что, стали бы в них стрелять?
Копперфильд повернулся к ней. Солнце отразилось в щитке его шлема, превратив лист плексигласа в зеркало, и какое-то время Дженни не могла разглядеть скрывающееся под шлемом лицо. Генерал слегка изменил позу, и лицо его снова стало видно, но все же не настолько хорошо, чтобы Дженни могла рассмотреть, как он выглядит. Лицо как бы зависло внутри шлема, обрамленное им, но в отрыве от всего остального.
— Вы, как я понимаю, доктор Пэйдж? — спросил генерал.
— Да.
— Так вот, доктор, если какие-нибудь террористы или агенты иностранного правительства совершили бы акт бактериологической войны против американского города или местности, то моей задачей и задачей подчиненных мне людей было бы выделить микроб, определить его и предложить возможные средства противодействия. Это очень большая ответственность. И если мы позволим кому-нибудь помешать нам, пусть даже это будут страдающие жертвы нападения, то опасность распространения заразы увеличится во много раз.
— Значит, — продолжала нажимать на него Дженни, — если бы больные и умирающие люди попытались помешать вашей работе, вы бы стали в них стрелять.
— Да, — честно ответил он. — Даже порядочным людям иногда приходится выбирать из двух зол меньшее.
Дженни посмотрела на Сноуфилд, который и сейчас, в ярком солнечном свете, выглядел таким же кладбищем, каким казался вчера в вечерних сумерках. Генерал Копперфильд был прав. Любые меры, которые могли понадобиться для защиты его бригады, оказались бы меньшим злом. Зло большее уже произошло в этом городе — и продолжало происходить еще и сейчас.
Теперь она уже сама не понимала, с чего вдруг так на него набросилась.
Может быть, потому, что представляла себе генерала и его бригаду как кавалерию, которая прискачет и мгновенно выиграет бой, решит исход сражения. Ей подсознательно хотелось, чтобы с прибытием Копперфильда все вопросы сами собой мгновенно разъяснились, все проблемы автоматически решились. Когда она поняла, что ничего подобного не произойдет, когда на нее даже наставили автомат, все мечты исчезли в одно мгновение. И она совершенно иррациональным образом сочла генерала виновным в этом.
На нее это было совсем непохоже. Значит, за прошедшую ночь нервы у нее сдали гораздо сильнее, чем она сама думала.
Брайс начал представлять своих людей генералу, но Копперфильд прервал его:
— Извините, шериф, я не хочу показаться невежливым, но у нас нет времени на представления. Это все потом. А сейчас надо начинать делать дело. Я хочу осмотреть все то, о чем вы рассказали мне вчера по телефону, и сразу после этого начинать проводить вскрытия.
«Он не хочет взаимного представления, потому что нет смысла тратить время на знакомство с людьми, которые, возможно, обречены и скоро умрут, — подумала Дженни. — Если в ближайшие несколько часов у пас разовьются симптомы какой-нибудь болезни, если эта болезнь поражает мозг и если мы сойдем с ума и попытаемся напасть на его лаборатории, ему будет легче перестрелять нас, не успев с нами познакомиться и узнать нас поближе».
— Прекрати это! — сердито приказала она самой себе.
Она посмотрела на Лизу и подумала: «Господи, сестренка, если я в таком раздрызге, то в каком же состоянии должна быть ты?! А тем не менее ты держишься молодцом, не хуже всех остальных. Отличная ты у меня сестренка, честное слово!»
— Прежде чем мы вам все покажем, — сказал Брайс, обращаясь к Копперфильду, — должен рассказать вам кое о чем, что мы видели прошедшей ночью и что...
— Нет, нет, — нетерпеливо перебил его Копперфильд. — Я хочу пройти последовательно по всем стадиям, шаг за шагом. Начнем с того, что вы увидели, когда приехали в город. Потом у нас будет масса времени и вы сможете рассказать мне, что случилось прошлой ночью. Давайте начнем.
— Но, видите ли, вполне вероятно, что население городка было уничтожено вовсе не болезнью, — запротестовал Брайс.
— Мои люди прибыли для того, чтобы удостовериться, не было ли тут факта бактериологического нападения, — сказал генерал. — Это мы и будем выяснять в самую первую очередь. Потом мы сможем рассмотреть и другие версии. СПД, шериф.
Брайс отправил почти всех своих людей назад в гостиницу, оставив с собой только Тала и Фрэнка.
Дженни взяла Лизу за руку, и они вдвоем тоже направились к гостинице.
— Доктор! — окликнул ее Копперфильд. — Погодите минутку. Я бы хотел, чтобы вы нас сопровождали. Вы оказались тут самым первым врачом. И если состояние трупов за ночь изменилось, вы это обнаружите быстрее всех.
Дженни посмотрела на Лизу:
— Пойдешь с нами?
— Опять в ту булочную? Нет уж, спасибо. — Девочку даже передернуло.
Вспомнив о нежном, похожем на детский, голосочке, который исходил из раковины мойки, Дженни сказала:
— Не заходи на кухню. И если тебе понадобится в туалет, попроси, чтобы кто-нибудь тебя сопровождал.
— Дженни, но они же все парни!
— Мне на это наплевать. Попроси Горди. Он постоит около кабинки, повернувшись к тебе спиной.
— Ой, мне будет так неудобно.
— Хочешь опять оказаться одна в таком же положении?
Вся кровь отлила у девочки от лица, она стала белее снега:
— Нет, ни за что!
— Вот и хорошо. И будь все время рядом с другими. В полном смысле слова рядом. Не в одной и той же комнате, но в одном и том же углу или месте. Обещаешь мне?
— Обещаю.
