есть суп из лобстеров, который далек от идеала.
Застыв, превратившись в изваяние, Эрика наблюдала, как полные тарелки исчезают со стола.
– Я очень сожалею, Эрика, – заполнил Виктор неловкую паузу. – Впервые я нахожу недостаток в твоей готовке… или в тебе.
– Мой суп был выше всяких похвал, – запротестовал Джон Уоткинс.
Эрика, разумеется, не понимала, чем вызвано столь неожиданное для нее решение Виктора, но быстро пришла в себя.
– Не надо, Джон. Будьте уверены, на выборах окружного прокурора вы всегда можете рассчитывать на мой голос. Но в кулинарных вопросах я доверяю Виктору. Нёбо у него такое же чувствительное, как и у лучшего шеф-повара.
Виктор почувствовал, что его затвердевшие губы расходятся в искренней улыбке. Частично Эрика искупила свою вину.
Глава 25
Серые виниловые плитки пола поскрипывали под ногами Карсон и Майкла. И звуки эти, пусть тихие, далеко разносились по пустынному коридору.
Судебная патологоанатомическая лаборатория выглядела заброшенной. В этот час, конечно, число сотрудников уменьшалось, но не до такой степени.
Джека Роджерса они нашли в указанном им месте: в секционном зале номер два. Компанию ему составляли профессионально разделанный труп Бобби Оллвайна, лежащий на столе из нержавеющей стали, и молодой, долговязый помощник, которого Джек представил как Люка.
– Остальных сотрудников ночной смены я под благовидным предлогом распустил по домам, – пояснил Джек. – Из опасения, что среди них найдется болтун и расскажет кому не следует о том, что мы имеем.
– А что мы имеем? – спросила Карсон.
– Чудо, – ответил Джек. – Только у меня такое чувство, что чудо это слишком черное, чтобы к нему приложил руку Бог. Вот почему здесь только Люк и я. Люк сплетничать не любит, не так ли, Люк?
– Да, сэр.
Чуть выпученные глаза Люка, длинный нос и еще более длинный подбородок придавали ему ученый вид, словно книги так привлекали его, что и нос, и подбородок тянулись к их страницам.
С приличным брюшком, круглым лицом, изрезанным морщинами, которые добавляли годы к его истинному возрасту, сегодня Джек выглядел даже более старым, чем обычно. Чувствовалось, что он очень взволнован, а лицо его приобрело землистый оттенок.
– У Люка наметанный глаз на физиологические аномалии, – продолжил Джек. – Свое дело он знает.
Люк просиял, определенно гордясь похвалой босса.
– Я всегда интересовался внутренними органами. Чуть ли не с детства.
– А я увлекался бейсболом, – вставил Майкл.
– Мы с Люком полностью завершили исследование внутренних органов. – На бейсбол Джек не отреагировал. – Мозг, полости тела, шея, дыхательный тракт…
– Сердечно-сосудистая система, – подхватил Люк, – пищеварительный тракт, желчные пути, поджелудочная железа, селезенка, надпочечники…
– Мочевые пути, половые пути, костно-мышечная система, – закончил Джек.
Вид лежащего на столе трупа однозначно указывал на то, что исследовали его по полной программе.
И, если бы тело не было совсем свежим, у Карсон наверняка возникло бы желание смазать ноздри какой-нибудь мазью с запахом ментола, скажем, «Вискс». Но на этот раз она могла выдержать запах, идущий от взрезанного живота и внутренних органов.
– Каждый этап вскрытия открывал нам такие анатомические странности, что мы снова и снова возвращались назад, чтобы посмотреть, не упустили ли чего.
– Анатомические странности? Например.
– У него было два сердца.
– Что значит – два сердца?
– Два – это такое простое число между единицей и тремя. Uno, dos[19] .
– Другими словами, – возбужденно воскликнул Люк, – в два раза больше, чем положено.
– Это мы поняли, – заверил его Майкл. – Но в библиотеке мы видели, что грудная клетка Оллвайна вскрыта. И в дыру можно поставить «Фольксваген». Если оттуда все вырезали, как вы узнали, что у него было два сердца?
– Во-первых, артерии и вены. Их ровно столько, чтобы обслуживать два сердца. В заключении я все подробно описал. Но это не единственная странность, которая обнаружилась при вскрытии Оллвайна.
– Что еще?
– Черепные кости прочные, как броня. Я сжег две электрические пилы для трепанации, пытаясь добраться до мозга.
– У него также было две печени, – заговорил Люк, – и селезенка в двенадцать унций. Обычная селезенка весит семь.
– Более разветвленная лимфатическая система, чем можно увидеть в учебнике, – продолжил Джек. – Плюс два органа… я даже не знаю, что это такое.
– Значит, он был каким-то выродком, – сделал вывод Майкл. – Снаружи-то выглядел нормальным. Может, не красавец-мужчина, но и не человек-слон. А внутри все у него было по-другому.
– В природе полно выродков, – согласился Люк. – Змеи с двумя головами. Лягушки с пятью лапками. Сиамские близнецы. Вы не поверите, как много людей рождаются с шестью пальцами на руке. Но все это не похоже… – он похлопал по голой ноге Оллвайна, – …на нашего приятеля.
Карсон уже понимала, куда он клонит, но принять этого не могла.
– Какова вероятность того, что такое возможно? Один шанс на десять миллионов?
Джек Роджерс рукавом рубашки стер со лба пот.
– Взгляни правде в глаза, Карсон. Такого просто не может быть. Это не мутация. Это
Она не знала, что на это ответить, и, возможно, впервые с начала их совместной работы, не нашлось слов и у Майкла.
Предугадывая их следующий вопрос, Джек добавил: «Только не спрашивайте меня, что я подразумеваю под словом
– Все отличия, которые мы обнаружили, – уточнил Люк, – выглядят так, будто они направлены на улучшение обычного человеческого тела.
– Другие жертвы Хирурга… – К Карсон вернулся дар речи. – В них вы не нашли ничего странного?
– Нет. Все в пределах нормы. Вы же читали заключения.
Ощущение нереальности окутало секционный зал номер два, и Карсон совершенно не удивилась бы, если бы препарированный труп сел на стальном столе и начал объяснять, что к чему.
– Джек, – заговорил Майкл, – мы, конечно же, хотим засекретить твое заключение о вскрытии Олл- вайна. Нам его не посылай. В нашу ячейку недавно залезали посторонние, а нам бы не хотелось, чтобы кто-либо познакомился с заключением в ближайшие… скажем, сорок восемь часов.
– И не оставляй заключение под фамилией Оллвайна или с номером, присвоенным делу о его убийстве, – предложила Карсон. – Зарегистрируй его под фамилией…
– Герман Мюнстер, – закончил Майкл.
Джек Роджерс разбирался не только во внутренних органах. Мешки под его глазами, казалось, потемнели, когда он спросил:
– Это не единственная странность, с которой вы столкнулись, не так ли?
– Ты же знаешь, с местом преступления тоже далеко не все ясно.
– Но и это не все.
– Его квартира – пещера выродка, – признал Майкл. – Мозги у него были такие же странные, как внутренности.
