мускульную массу или поддерживать мышечный тонус. И голова, и ноги, и обе руки были закреплены намертво, не позволяя Рэндолу шевельнуться.
Резиновый кляп во рту не дал бы прикусить язык в том случае, если бы у Рэндола начались судороги. Специальный ремешок под подбородком препятствовал открытию рта.
Кляп и ремешок на пару эффективно глушили крики Рэндола.
Впрочем, ни один звук, который мог бы привлечь внимание посторонних, не покидал стен «Рук милосердия». Виктор прекрасно понимал, что в ситуации, когда работы ведутся на самых передовых рубежах науки, никакие меры предосторожности не могут быть лишними.
И поэтому…
Мозг – электрический аппарат. Идущие от него электрические волны могут быть измерены с помощью электроэнцефалографа.
После того, как Рэндол Шестой получил образование методом прямой информационной загрузки мозга, но еще оставался без сознания в резервуаре сотворения, Виктор придал мозгу своего создания биоэлектрическую активность, идентичную той, которую он обнаружил у нескольких людей, страдающих аутизмом.
Он надеялся, что в результате Рэндол «родится» восемнадцатилетним аутистом, практически отрезанным от окружающего мира. И его надежды оправдались.
Превратив Рэндола в аутиста, Виктор начал поиск методов возвращения мозга к нормальному функционированию. Но пока добиться успеха ему не удалось.
Своими экспериментами с Рэндолом он не пытался найти способ излечения аутизма. Лечение этой болезни совершенно не интересовало Виктора, разве что найденный способ мог стать источником прибыли после выведения его на рынок.
Нет, эксперименты эти он проводил с тем, чтобы получить возможность как превращать человека в аутиста, так и избавлять от аутизма. При этом ему хотелось бы научиться варьировать и степень аутизма. Все это могло принести немалую экономическую и социальную выгоду.
Представьте себе фабричного рабочего, производительность труда которого низка, потому что работу он выполняет скучную, повторяет одни и те же операции. Селективный аутизм мог оказаться тем средством, которое заставило бы рабочего полностью сосредоточиться на одной операции или последовательности из нескольких операций, отчего производительностью труда он сравнялся бы с роботом, но сам стоил бы гораздо меньше.
В предельно ранжированном идеальном обществе Виктора самый нижний уровень Эпсилонов и представлял собой роботов из плоти. И они бы не тратили время на разговоры между собой.
Теперь же нажатием кнопки он привел в действие сферическую конструкцию с привязанным к ней Рэндолом Шестым. Она начала вращаться, три оборота вокруг одной оси, пять – вокруг другой, семь – третьей, сначала медленно, потом набирая скорость.
На соседней стене висел плазменный экран с высоким разрешением, площадью девять квадратных футов. Цветной ультразвуковой дисплей показывал движение крови по мозговым сосудам, а также потоки спинальной жидкости, циркулирующей между оболочками, через церебральные желудочки и в стволе мозга.
Виктор предполагал, что приложением точно дозированных центробежных и центростремительных сил, воздействующих на мозговые жидкости, можно изменить свойственные аутизму мозговые волны и нормализировать работу мозга.
По мере того, как машина ускоряла вращение, стоны Рэндола превратились в крики боли и агонии. Если бы не кляп и кожаный ремешок на подбородке, от этих криков могли бы лопнуть барабанные перепонки.
Виктор надеялся, что ему удастся получить желаемый результат до того, как эксперименты приведут к гибели юноши. Слишком много пришлось бы потратить времени, начиная все заново с Рэндолом Седьмым.
Иногда Рэндол Шестой впивался зубами в резиновый кляп с такой силой, что зубы утопали в резине по самые десны, и тогда приходилось вырезать кляп из его стиснутых десен. Судя по всему, именно такая участь ждала кляп и в эту ночь.
Глава 37
Белый штакетник с обеих сторон подходил к белым воротным столбам, выложенным ракушками. Сами ворота были украшены фигурками единорогов. В плитах дорожки из камня-плитняка в лунном свете поблескивали вкрапления слюды. Мох между плитами глушил шаги.
Густой аромат цветов магнолии пропитывал воздух. Окна этого сказочного домика обрамляли синие ставни с вырезанными в них звездами и полумесяцами.
Переднее крыльцо практически полностью скрывал плющ с большими пурпурными цветами.
В этом маленьком сказочном оазисе жила Кэтлин Берк, психиатр полицейского управления. Ее работа строилась на логике и причинно-следственных связях, но в личной жизни она предпочитала фантазийный мир.
В три часа утра окна, понятное дело, не светились. Карсон нажала на кнопку звонка, а потом постучала.
В прихожей свет зажегся быстрее, чем она ожидала, Кэти открыла дверь.
– Карсон, что случилось, чего ты так поздно?
– Хэллоуин в августе. Нам надо поговорить.
– Девочка, если б ты была собачкой, то скулила бы и стояла, поджав хвост.
– Тебе еще повезло, что я пришла, не навалив в штаны.
– О, как изящно ты выражаешься. Может, ты слишком долго работаешь в паре с Майклом? Заходи. Я только что сварила кофе с лесным орехом.
Карсон переступила порог.
– Света я не видела.
– Я сидела на кухне. – Кэти пошла первой.
Красивая женщина, лет под сорок, с черной кожей и азиатскими глазами. В красной китайской пижаме с расшитыми манжетами и воротником.
В кухне на столе стояла кружка с дымящимся кофе. Рядом лежала книга. На обложке женщина в фантастическом костюме восседала на спине летящего дракона.
– Ты всегда читаешь в три часа утра? – спросила Карсон.
– Не могла заснуть.
Карсон слишком нервничала, чтобы усидеть на стуле. А маленькая кухня не позволяла ходить взад- вперед.
– Это твой дом, Кэти, не твой кабинет. Разница существенная, не так ли?
Кэти налила ей кофе.
– Что случилось? Чего ты такая взбудораженная?
– Здесь ты не психиатр. Здесь ты подруга. Я права?
Поставив вторую кружку на стол, Кэти вернулась к своему стулу, села.
– Я – всегда твоя подруга, Карсон, здесь, там, везде.
Карсон осталась на ногах, не могла заставить себя сесть.
– Ничего из того, что я тебе сейчас расскажу, не должно попасть в мое досье.
– При условии, что ты никого не убила. Ты никого не убила?
– Этой ночью – нет.
– Тогда выкладывай, девочка. Ты действуешь мне на нервы.
Карсон отодвинула стул от стола, села. Потянулась к кружке с кофе, замялась. Брать не стала.
Слишком уж дрожала рука. Она сжала пальцы в кулак. Очень крепко. Разжала. Дрожь не прекратилась.
– Ты когда-нибудь видела призрака, Кэти?
– Я ездила на экскурсию «Призраки Нового Орлеана», ночью побывала в склепе Мари Лаво. Это мне зачтется?
Карсон ухватилась за ручку кружки, уставилась на побелевшие костяшки пальцев.
