размножаться делением, не разделится в какой-то момент на два организма, как это проделывают инфузории-туфельки?
И разделиться он мог на мужскую и женскую особи. С того момента они перестали бы размножаться делением и принялись плодить себе подобных через какую-то разновидность совокупления.
В конце концов, в бесконечной Вселенной, где-то, возможно, существует все, что когда-либо представлял себе человек.
Судьба Старых людей выглядела бы незавидной и в том случае, если бы Виктору удалось создать армию Новых людей, чтобы провести методичный геноцид. Но этот ужас бледнел в сравнении с будущим, которое ждало человечество под ударами этих генетических гибридов, управляющих своей вечно хаотической физиологией. Устоять перед таким противником, практически неуничтожимым вследствие аморфности структуры, по всем канонам совершенно безумным, но при этом интеллигентным, одержимым жаждой насилия по отношению к любым видам, появившимся естественным путем, преисполненным дьявольской ненависти, шансов у человечества не было никаких.
Девкалион сел к столу Виктора, вновь включил компьютер.
Среди прочего он обнаружил, что даже самовлюбленный Виктор, чей кладезь гордыни никогда не пересыхал, предусмотрел возможность полного уничтожения старой больницы, если в расположенных здесь лабораториях что-то пойдет не так. Принял все необходимые меры для того, чтобы в критической ситуации никто и ничто не покинуло «Рук милосердия».
В стенах на каждом этаже здания заложили многочисленные кирпичики из материала с очень высокой температурой горения, разработанного по указанию зарубежного деспота, который питал слабость к огню и благоволил к Виктору. В нужный момент вся система активировалась программой, которая в компьютерном меню числилась под названием «ДРЕЗДЕН».
Программа предусматривала разные периоды активации системы, от минимально короткого – десяти минут, до максимально длинного – четыре часа, со множеством промежуточных значений. Девкалион с минуты на минуту ждал звонка Майкла с сообщением об их месте встречи. Трансформированный Уэрнер не мог поглотить всех оставшихся сотрудников «Рук милосердия» менее чем за час. И вообще, неупорядоченная структура чудовища гарантировала, что оно не устанавливало себе какие-то временны?е сроки, в частности, точное время ухода из старой больницы. И Девкалион, на случай, если ему придется вернуться сюда после встречи с Карсон и Майклом, ввел часовой отсчет.
На экране появились цифры – 60:00, тут же сменились – 59:59, с каждой секундой приближая конец «Рук милосердия».
Глава 34
Кристина, старшая домоправительница особняка Гелиоса, чувствовала себя не в своей тарелке. В последние шесть дней далеко не всегда могла понять, кто она.
То есть большую часть времени очень хорошо знала, кто она и чем занимается: Кристина, Бета, Новая женщина, руководит слугами, работающими в особняке, – номер два в домашней иерархии, после дворецкого.
Но возникали моменты, когда Кристина верила, что на самом деле она кто-то еще, когда даже не помнила, что она Кристина и ее создали в «Руках милосердия».
Случалось, что она помнила о том, что живет здесь как Кристина, Бета, домоправительница мистера Гелиоса, но помнила и другую женщину, в которую она время от времени превращалась.
Она бы справилась, будь то одной личностью, то другой. Но когда помнила об обеих своих ипостасях, начиналась путаница и приходила тревога. В таком вот состоянии она сейчас и пребывала.
Только недавно она находилась в общежитии для прислуги, в глубине поместья, как и полагалось ей в этот час.
Но несколькими минутами раньше обнаружила себя в библиотеке, не занимающейся каким-либо делом, которое входило в круг ее обязанностей, просматривающей книги, словно они принадлежали ей. Она даже думала: «
В библиотеке она чувствовала себя уютно, выбирая книгу для миссис Ван Хоппер, пока не осознала, что на ней платье служанки и рабочие туфли на резиновой подошве. Такой наряд ни при каких обстоятельствах не могла носить жена Максима де Винтера и хозяйка Мандерли.
Если бы слуги увидели ее в таком виде, то могли решить, что выполнение обязанностей жены Максима привело к перенапряжению. Некоторые и так думали, что она слишком молода для него и принадлежит к низшему сословию.
И как же она будет унижена, если в таком наряде ее увидит миссис Дэнверс, не просто унижена, но уничтожена. Миссис Дэнверс станет шептать «психическое расстройство» всем, кто будет слушать, а слушать будут все. Миссис Дэнверс, старшая домоправительница, оставалась верной прежней миссис де Винтер и делала все, чтобы подорвать позиции новой жены хозяина.
Старшая домоправительница?
Кристина моргнула, моргнула, оглядела библиотеку, моргнула, и осознала, что это она старшая домоправительница, не миссис Дэнверс.
И это не Мандерли, не огромный особняк на западе Англии, а большой дом без названия в Садовом районе Нового Орлеана.
Личностная путаница началась у Кристины после того, как основной для Новых людей способ снятия стресса (неистовый, яростный, групповой секс) перестал приносить ей желанное облегчение. Наоборот, эти грубые оргии только усиливали озабоченность.
В общежитии для слуг стоял телевизор, который теоретически мог отвлечь от тревог, но Старые люди заполняли эфир чудовищно глупыми программами, которые вызывали отвращение даже у самого тупого Эпсилона.
Слуги также могли загружать фильмы из Интернета. Большинство из этих фильмов глупостью не уступало телевизионным программам, но иной раз удавалось наткнуться на шедевр. Великолепный Ганнибал Лектер вызывал восторг у всех слуг. Они кричали до хрипоты, приветствуя каждый его шаг. А вот немезида Лектера, федеральный агент Кларисс Старлинг, путающаяся под ногами, лезущая в чужие дела, заслужила всеобщее презрение.
Девятью днями раньше, в попытке уйти от тревоги и отчаяния, Кристина скачала «Ребекку», фильм Альфреда Хичкока. Фильм зачаровал ее. Вроде бы романтическая любовная история.
Но Новые люди знали, что любовь – это миф. Даже если не миф, то глупость. Любовь являла собой триумф чувства над разумом. Она отвлекала от работы. Вела ко всем видам социальных болезней, таким, как семейные ячейки, преданность которым Старые люди ставили выше преданности своим правителям. Новые люди знали, что любовь – не только миф, но и зло.
Фильм зачаровал Кристину не из-за любовной линии, а потому, что у всех героев имелись свои темные секреты. У безумной миссис Дэнверс. У Максима де Винтера, и эти секреты могли погубить его. У Ребекки, первой миссис де Винтер. Вторая миссис де Винтер начинала как идиотка-тихоня, но к концу фильма и у нее появлялся темный секрет, потому что она участвовала в сокрытии преступления, и все – во имя (этому не приходилось удивляться) любви.
Фильм зацепил Кристину. Потому что у нее, как и у всех Новых людей, тоже имелись секреты. Собственно, один секрет, но очень-очень темный: она ходила среди Старых людей, прикидывалась овечкой, но с нетерпением ждала момента, когда ей скажут, что она может убить кого пожелает.
Фильм зачаровал ее и потому, что первая миссис де Винтер заслуживала смерти, как заслуживают смерти все Старые люди. И безумная миссис Дэнверс заслуживала смерти… и сгорела в Мандерли. Даже сами Старые люди думали, что они заслуживают смерти, и в этом были совершенно правы.
Несмотря на причины, по которым фильм завораживал Кристину, он бы не привел к личностной путанице, если бы не ее удивительное внешнее сходство с Джоан Фонтейн, актрисой, сыгравшей роль второй миссис де Винтер. Сходство это казалось сверхъестественным. Даже при первом просмотре у Кристины иной раз возникало ощущение, что она – участница истории, о которой рассказывал фильм.
В первую ночь она просмотрела «Ребекку» пять раз. И пять во вторую. И пять в третью.
Шестью днями раньше, после пятнадцатого просмотра, у Кристины и началось раздвоение личности. В
