Вас выделяет организм страны, как слизь, — на эпохальных поворотах. Грядущий пламень теплится в золе, а слово «кровь» всегда звучит утробно… Но что же делать, если на земле ничто не зарождается бескровно! Как пауки из выморочных слов, вы тщитесь ради цели бесполезной соткать стенографический покров над синей мглой, над животворной бездной. Но грянет гром — покатится звезда, внезапно заскрипит кора земная, и от словесной пыли ни следа, и жизнь шумит, словесный прах смывая. 7 Гидесса — студентка с копною волос, такая, что я покачнулся… Но вот за витриною — груда волос: Причёска — кощунство. Полячка, что делать? — ведь жизнь коротка, в ней всякая встреча, как чудо… Труба крематория так высока! — Кокетство — кощунство. Согбенный еврей неподвижно стоит, и скорбь на лице, как кольчуга. Свихнуться бы надо — стоит и молчит. Молчанье — кощунство Художник с мольбертом рисует барак, чтоб сплавились жизнь и искусство. Как будто возможно! Наивный чудак… Искусство — кощунство. Турист от усталости очи закрыл, пора бы, дружище, очнуться. А где — ты находишься, милый, забыл? Усталость — кощунство. На поле крестьянское пепел летел, где брюква, ячмень и капуста цвели, удобряясь останками тел… Капуста — кощунство. О эти прекрасные рифмы мои, мои благородные чувства! Да что говорить? — Помолчи, помолчи, иначе — кощунство. 8 Почему же по центру Европы, на пути всё живое утюжа, разрушая дома и утробы, не промчались железные туши, почему не проехали танки, чтоб оставить подобие свалки, чтоб остались разбитые камни, да зверей одинокие тропы, да пустое пространство на карте, как клеймо на груди у Европы… Почему не нашлось наказанья? Не хватило фантазии бедной? Но попалось мне в руки сказанье из истории ветхозаветной. 9 Как сказал Аврааму господь: — Дух растлился и рыщет по свету, и трепещет невинная плоть, ожидая призыва к ответу. Я вчера поглядел с высоты: ни фанатиков, ни атеистов, разложились, живут как скоты, и поэтому гнев мой неистов. Кто в разврате, а кто во хмелю, кто в распутство ушёл, кто в крамолу И поэтому испепелю Без пощады Содом и Гоморру! — Господи, — ответил Авраам, — я согласен, мы несовершенны, строим небоскрёбы и вертепы, воздвигаем башню к облакам. Благостыни недостойны мы, все в пороках, в метинах позора. Мало нам чумы или войны, не хватает глада или мора. Докатились. Господи, прости! но неужто среди нас не видно, может быть, найдётся, посмотри, ну хотя бы пятьдесят невинных. Пятьдесят младенцев или жён… разбомбишь — и грех падёт на душу… — И, коварной логикой сражён, Бог сказал: — Найдётся — не разрушу! — Но послушай! — продолжал хитрец. — Для тебя любой заблудший дорог. Основоположник и Отец, ну а если нас найдётся сорок?.. Может, в яслях, может, в детсадах сорок невиновных, душа в душу… — Помолчавши, Бог ответил так, очень недовольно: — Не разрушу… Шла торговля, били по рукам, то к стопам божественным ложился, то в припадке падал Авраам, то в изнеможении божился
