Православные крестятся троеперстием. Старообрядцы верны двуперстию. Бушин строит свои отношения при помощи одного пальца — перста указующего. Дайте ему отдохнуть, Вашему бедному персту, и очистите от лишнего мусора, Владимир Сергеевич, Ваши уникальные досье, которые Вы собирали всю Вашу долгую писательскую жизнь.
Раньше таких людей, как Вы, называли просто и скромно — «совесть партии».
Можно было бы не тратить ни сил, ни времени на этот ответ, но ведь в наше время «клевета все потрясает». А тем более — подпитанная фанатической верой в какую-то свою особенную правоту
«Литературная Россия» № 18–19, 1993 г.
Наша рукопашная схватка то затихала, то разгоралась вновь…
УДОСТОВЕРЕНИЕ ГЕНИЯ, или ПСИХ СО СПРАВКОЙ
Письмо редактору «Дней литературы» В. Бондаренко
Дорогой Володя Бондаренко! Ну что ты ко мне пристал, как банный лист: напиши да напиши в газету о книге Солженицына «Двести лет вместе». Ну зачем мне о ней писать? Опять погружаться в выгребную яму истории — в еврейский вопрос, разбираться в его трагедии, в его истерике, в его фарсе, в его демагогии? Надоело! Удивляюсь, зачем Солженицын взялся за эту неблагодарную работу, с пафосом первооткрывателя выставляя себя чуть ли не единственным защитником русской исторической идеи: «Я не терял надежды, что прежде меня найдется автор…» — пишет он. Намекает как бы, что не нашлось, приходится ему самому, нашему богатырю, подымать тягу земную. Кстати, этим автором он мог стать еще тридцать с лишним лет тому назад, когда, как сообщали многие газеты, уже была им сотворена книга о пресловутом «вопросе», но, понимая, видимо, что с репутацией автора подобной книги на Запад уезжать нельзя, Александр Исаевич не решился тогда публиковать ее или даже выпустить рукопись из рук. Понимал, что такого западные люди ему не простят. Однако все тайное становится явным, и каким-то образом книга недавно вышла в Донецке, и, право, написана она куда более страстно и талантливо, нежели нарочито информативные «Двести лет вместе».
А серьезно говоря, не до Солженицына мне сейчас. Тут со своими патриотами никак не могу закончить разборки. Ты знаешь, Володя, что Бушин в еженедельнике «Патриот» в одиннадцати (!) номерах опубликовал целую, книгу, «антигероями» которой кроме Солженицына оказались В. Распутин, В. Ганичев, В. Кожинов, А. Бобров, В. Кожемяко, ну и мы с тобой, конечно. Отвечать Бушину — дело муторное, но куда деваться, если мы все вымазаны грязью, замешанной на его слюне? Конечно, он человек, ну как бы это сказать помягче, у которого крыша поехала. Думаю, что во время такого состояния он сам не всегда понимает, что говорит. Ну вот, например, что сочинил Бушин обо мне и о моей книге «Поэзия. Судьба. Россия»:
«Тут перед нами уже не просто партрасстрига и лжекоммунист, прикрывшийся партбилетом, а прихвостнень ельцинского режима, дрожащий за его судьбу, как до сих пор дрожат Явлинский, Немцов, Новодворская при виде победы или просто успеха коммунистов в Туле, в Молдавии, в Нижнем Новгороде, в Иркутске, наконец, в Польше… Есть основания думать, что вместе с ними синхронно дрожит и наш великий борец за русскую идею…»
По-моему, Володя, как это ни смешно, причина бушинской истерики весьма банальна. Он — завистник. Надо же — перелопатил все библиографические сборники и установил, что с 1960 по 1982 год я издал двадцать поэтических книжек. «Сколько книг навыпускал!» — в отчаянье вскричал Бушин. «Каждый год книга!» — и со скрежетом зубовным сокрушенно добавил: «Книги Куняева издавались не только в родной Калуге и в Москве, но еще и в Иркутске, Тбилиси, Душанбе, Фрунзе… Вся держава хотела читать поэта- авантюриста».
Что правда, то правда. Любители поэзии знали и читали мои стихи по всей стране. Писали мне письма. Критики спорили о моих стихах. Я жил полнокровной писательской жизнью. И я горжусь этим. А вот Бушин был никому не нужен, о чем он сам жалуется с глуповатой откровенностью:
«Просил В. Ганичева издать мою книгу в «Роман-газете» — обещал, но прошло уже двенадцать лет; на протяжении 35 доперестроечных лет предлагал статьи и рецензии «Правде», «Новому миру», «Вопросам литературы». «Знамени», «Москве», «Нашему современнику», «Северу», «Байкалу», «Неману», «Литературной Грузии» — напечатали две рецензии; за последние 10–15 лет просил издательства «Современник», «Воениздат», «Советская Россия» издать книги моих критических работ — не издали… И был период с 1979 года по 1987-й, когда редактора так мне «мешали», что за эти восемь лет — вся творческая жизнь Добролюбова! — я не смог напечатать ни одной новой строки». («Патриот» № 45/2000 г.)
Добролюбов после таких рыданий, наверное, в гробу перевернулся. И даже мне. Володя, жалко стало злопыхателя: оказывается, в «Нашем современнике» он начал только при Ст. Куняеве печататься. Но что делать! Литература — дело суровое. Когда бесталанный неудачник тщетно околачивал пороги стольких редакций — в эти же годы выходили блистательные статьи и книги Кожинова, Палиевского, Лобанова, Селезнева, Олега Михайлова, проза Распутина, Белова, «Драчуны» Алексеева… Нелегко было им публиковаться, но истинный талант в те времена не заметить и замолчать уже было невозможно.
Значит, не своим делом занимался наги друг, если самые разные журналы брезговали его услугами. Конечно, от этого озлобиться на весь мир можно!
А то, что Ганичев не издал его в роман-газете («Обещал, но прошло уже двенадцать лет…»), так это вполне естественно, потому что сколько можно переиздавать одно и то же! Вот выписка об изданиях книг Бушина из библиографического справочника «Писатели Москвы»:
«Ничего, кроме всей жизни»: страницы жизни Карла Маркса и Фридриха Энгельса, рассказы. М. 1971 г.», «Его назовут генералом», — страницы жизни Фридриха Энгельса, повесть, М. 1978 г., «Эоловы арфы», роман в новеллах, М. 1982 г.» От себя добавлю — «Арфы» — тоже об Энгельсе. Вот и все. Кстати, когда Бушин в 1982 году в очередной раз переиздал «Энгельса», он потребовал от директора издательства «Современник», Г. Гусева, чтобы тот заплатил ему не 40 или 60 процентов гонорара, как полагалось по закону за переиздание, а все 100, как за новое произведение. Решил, что, коль об основоположнике, то директор издательства дрогнет. А тот уперся. Тогда шантажист стал сочинять гневные жалобы в ЦК КПСС — как так, роман о классике марксизма, нужный народу, и вдруг всего лишь 40 процентов! Цековские чиновники советовали Гусеву подумать, но он был тверд. Словом, позорная была история, лжекоммунистическая… Вот каков у тебя, Володя, тезка. Славы ищет до сих пор. Надеется, что Ганичев все-таки переиздаст «Энгельса» пятым изданием.
Раньше, защищая свою честь, я частенько прибегал к пощечинам. Быстро и хорошо. И никаких ответов печатать не надо. Но как вспомню, что у бедолаги за душой только три или четыре издания «Энгельса», что талантом Бог обидел! Вспомню свою строку «давайте спокойной душою прощать талантливость и бесталанность», есенинское: «И зверье, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове»— и руки опускаются.
После того как осенью 2001 года в редакции журнала мы с Бушиным окончательно разругались, он вышел на Цветной бульвар «и — как пишет сам, — нетвердой от возбуждения походкой направился в метро». Но тут его, заподозрив, что человек пьян, задержал милиционер и попросил предъявить документы. Бушин полез в карман и — дальше предоставляю слово самому задержанному: «… предъявил «Удостоверение гения», которое купил у одного предприимчивого шутника на Арбате. А там все чин- чинарем: печать какая-то была, а старую фотографию сам наклеил и «расписался за Ганичева… «Что ж, сказал милиционер, — гения штрафовать неудобно… Можете быть свободны…» («Патриот» № 34/2001 год).
В послевоенные времена таких «гениев с удостоверениями» частенько можно было встретить на калужском базаре. Только называли их тогда проще: «псих со справкой». Когда разговор заходил о них, нормальные граждане крутили пальцами у виска, а стражи порядка, памятуя об их особенности, относились
