правятся красивые пташки, так что покажи товар лицом. Ну, ты знаешь: сексуально, но изысканно. И не опаздывай.
Белла ликовала. Уже несколько лет она боготворила Гарри Бэкхауза. Она перебрала весь свой гардероб, но не нашла ничего достаточно сексуального. Придется купить еще один туалет.
Потом надо будет вернуться и облачиться в скромное, но смехотворно дорогое черное платье миди, которое она собиралась купить ради встречи с семейством Руперта.
Снова зазвонил телефон. Теперь это был Руперт с поздравлениями. Она горячо поблагодарила его за ожерелье, потом рассказала о прослушивании.
— Я не знаю, кого больше боюсь — Гарри Бэкхауза или твоих родителей.
— Будут не только они. Будет моя сестра Гей со своим женихом Тедди.
— А он кто?
— Военный. Если у него отобрать его длинный зонт, он не устоит на ногах. Подбородок у него выходит прямо из твердого воротничка. Гей раньше была моей союзницей. Теперь единственное, о чем она может говорить, — это ткань для занавесок. Знаешь, ты ни за, что не догадаешься.
— А что?
— Она беременна.
— Господи! Когда она узнала?
— Ну, мне она сказала только вчера, так что ей придется ходить с большим букетом.
— Мать сильно гневалась?
— Не знаю. Отец принял новость очень хорошо. Сделал один круг по гостиной и сказал: «Не страшно. До двенадцатого августа ты еще успеешь сделать несколько попыток».
Белла хихикнула.
— Кроме беременной сестры, — продолжил Руперт, — ты наконец увидишь моего великолепного кузена Ласло, и обещай мне в него не влюбляться. Его сестра Крисси тоже придет. Она очень мила. Так что соберется молодежь, как называет их моя мать, и тебе, дорогая, будет с кем развлечься.
Милый Руперт, с нежностью подумала Белла, опуская трубку. Он так ее любит, что Стив уже не сможет больше ее обидеть. Она небрежно взяла газету. Должно быть, все это ей только привиделось.
Но когда она открыла газету на странице объявлений, первое, что бросилось ей в глаза, было:
«Мейбл, где ты? Почему ты не зашла в „Хилтон“? Сегодня вечером я опять буду ждать. Стив».
Страх надвинулся на нее, будто огромная темная туча закрыла солнце.
Всю оставшуюся часть дня она провела в лихорадочной активности — покупки, сидение у парикмахера. Все что угодно, только бы не думать про Стива. Она спустила немыслимую сумму на новую косметику, пару невероятно обтягивающих джинсов и белую оборчатую блузку. Кроме того она сделала себе такую растрепанную прическу, что, казалось, она только что выбралась из постели.
На прослушивание она приехала с двадцатиминутным опозданием. Гарри Бэкхауз оказался тощим, с признаками желудочного расстройства американцем, непрерывно сосавшим мятные лепешки. Он сказал, что его под корень подрубил обед в ресторане, считающимся в Лондоне лучшим.
— Значит, вы хотите играть Анну?
— Я была бы счастлива.
— Книгу знаете?
— Я ее обожаю. Я ее читала и перечитывала.
— Стало быть, у вас есть полное представление о том, как надо играть роль?
— Есть, но меня можно и переубедить.
— Я представляю себе Анну темноволосой. Вам пришлось бы покрасить волосы. И сесть на диету. А парень, которого мы наметили на роль Вронского сантиметров на девять меньше вас ростом.
Под конец он сказал:
— Будем поддерживать контакт. Спасибо, что заглянули.
Когда она выходила, за дверью дожидалась красивая брюнетка крошечных размеров.
— Гарри, дорогой! Что так долго? — услышала Белла, когда та закрыла за собой дверь.
Белла посмотрела на часы. Было двадцать минут седьмого. Можно успеть домой, чтобы переодеться для вечера. Но домой она не пошла. По ту сторону парка, словно океанский лайнер, сверкал огнями «Хилтон». Ее дом находился в противоположной стороне, но она, как завороженная, двинулась по направлению к отелю.
Ты сумасшедшая, говорила она себе. Ты идешь прямо в камеру пыток. За пять минут ты испортишь все, что было хорошего, за последние пять лет. Почему бы тебе не зайти и не выпить чего-нибудь, говорил внутри нее другой голос.
Посмотреть, действительно ли это Стив, и уйти.
Стоит только увидеть его, и все напряжение сойдет на нет.
У входа в отель она, чтобы выиграть время, купила цветы для матери Руперта.
Сердце у нее стучало подобно тамтаму. Когда она входила в вертящиеся двери отеля, ладони у нее вспотели.
В баре было очень многолюдно. Многие оборачивались в ее сторону. Почему она не перестает дрожать?
Высокий, похожий на свинью блондин приветливо на нее посмотрел. Конечно, это не мог быть Стив.
— Привет, дорогая, — сказал ей на ухо мягкий голос с американским акцентом.
Она вздрогнула, как испуганная лошадь, и резко обернулась. Во рту у нее пересохло. Когда она увидела эти самые голубые, самые проклятые в мире глаза, внутри у нее что-то опустилось.
— О, малышка, — сказал он, взяв ее за руку — так приятно тебя видеть.
— Привет, Стив, — проквакала она.
— Ты все-таки объявилась. Пришла. Не могу в это поверить. Давай сядем.
Белле показалось, что прошедших лет словно и не было. Ей снова восемнадцать.
— Нам надо отметить встречу этим мерзким шипучим рейнвейном, который я всегда выдавал за шампанское.
— Я бы предпочла виски.
— Два двойных скотча, — сказал Стив официанту.
Он достал пачку сигарет, и когда он помогал ей прикурить, пальцы их встретились.
— О, душа моя, ты так похорошела. Погляди-ка на меня как следует.
С большим усилием она подняла на него глаза. Как она сходила с ума, когда он уехал! Пожалуй, он смотрелся теперь еще лучше прежнего — более зрелым. Исчезла простодушная мальчишеская открытость. В углах глаз появились морщинки. Волосы падали на лоб густой светлой челкой, закрывая, возможно, появившиеся на лбу морщины.
Она опустила глаза.
— Я искал тебя повсюду, — сказал он, когда принесли выпивку. — Без конца писал в Нейлсуорт, но письма возвращались обратно Мне написали, что ты укатила, не оставив следов Я даже съездил туда узнать, нет ли от тебя вестей
Объявления в газете были моей последней надеждой. Чем ты теперь занимаешься — работаешь фотомоделью?
— Я актриса, — она не смогла скрыть гордости в этих словах и рассказала ему о своих успехах.
Он присвистнул.
— Ты теперь, небось всюду бываешь.
— Я только что была на прослушивании у Гарри Бэкхауза для главной роли в его новом фильме.
Давай, жми вовсю, подумала она про себя.
Черт бы тебя побрал, Стив, я не могу без тебя жить.
— Дорогая, ты же настоящая звезда! Я должен пойти на спектакль. Под каким именем ты выступаешь? Не Мейбл Фигги, конечно?
— Нет, — выдавила из себя Белла. — Я… я сменила имя. Я теперь Белла Паркинсон.
Она заметила, что на нем очень хорошо сшитый костюм и массивные золотые запонки.
— У тебя, Стив, дела тоже идут неплохо.
