Голос Кейт с каждым словом становился все выше, но потом она начала дышать медленнее, пытаясь взять себя в руки.
— Вот видите, вы такой путь проделали, и все напрасно.
— Совсем не напрасно, Кейт. Во-первых, меня угостили прекрасным обедом. Во-вторых, я еще сильнее уверилась в том, что твоя мама не совершала того преступления.
Кейт положила на стол ножи и полотенце, которым их вытирала, и обняла Триш. Глядя через плечо девочки, Триш увидела, что на кухню входит Адам с остальными детьми. Заметив Кейт, он удивился и одновременно забеспокоился. Триш постаралась успокоить его жестами, но, судя по всему, без особого успеха.
Позднее, оставив ребятню с Кейт, он отправился проводить Триш до автомобиля. По пути Адам со слезами на глазах рассказал, что понимает, сколько работы навалилось на бедную Кейт, ведь девочке приходится так много заниматься в школе и одновременно работать по дому и присматривать за малышами. Он помогал ей с теми предметами, в которых разбирался, сколько мог, сидел с детьми, делал все покупки, иногда готовил. И все равно для девочки ее возраста такая нагрузка чересчур велика.
— Может, вам стоит нанять кого-нибудь в помощь?
Адам прикусил губу и выглядел не столько пристыженным, сколько несчастным. Немного помолчав, он ответил, что нанимать прислугу ему не по карману.
— Первое время я надеялся, что нам поможет сестра Деб, но она отказалась. Взять в долг я тоже не могу. Под залог у меня нет ничего, кроме дома, а рисковать им я не имею права. Не хочу, чтобы дети остались на улице.
— Честно говоря, я тоже думала, что Корделия при подобных обстоятельствах обязательно поможет вам. Все-таки дети приходятся ей племянниками.
— Я понимаю. Мне совсем не хотелось бы что-то принимать от нее после того, как она обошлась с Деб в суде, да и когда они были подростками… Просто нам так нужна помощь, что ради детей я переборол бы себя. Только вот Корделия так ничего и не предложила. В конце концов я унизился до того, что сам попросил ее о помощи. Она отказала.
— Отказала? Несмотря на то что богата?
Адам кивнул.
— Единственное, что она предложила, это забрать Милли и воспитать ее как собственную дочь. Знаете, со всякими там нянями, гувернантками и частными школами.
Триш представила, как Деб отреагировала бы на идею об удочерении, и выразительно сощурилась.
— Да, понимаю, — сказал Адам, снова демонстрируя гораздо большую проницательность, чем предполагало его поведение на кухне, — с ее стороны было не очень-то красиво предложить такое. Деборе я ничего не стал говорить. Представляю, как она разозлилась бы. Может, Корделия и хотела как лучше, но…
По мере того как Адам пытался справиться с растущим негодованием, его голос садился, становился хриплым, наконец перешел в сухой кашель и прервался совсем.
— У вас есть какие-то предположения о том, что могло случиться с вашим тестем?
Адам потер ладонями сероватое морщинистое лицо, как будто умываясь.
— Нет.
Ответ прозвучал так устало и с такой безнадежностью, что Триш поверила ему сразу.
— Нет, — повторил Адам. — Я могу только предположить, что произошел какой-то несчастный случай. Правда, история с пакетом в мою версию не вписывается.
Он оперся на автомобиль Триш, поставив локоть на крышу, а другой рукой провел по волосам.
— Какой у вашей жены самый серьезный недостаток? — внезапно спросила Триш.
Адам вздрогнул и отшатнулся от автомобиля, будто тот сплошь покрывали бациллы сибирской язвы.
— Что вы имеете в виду?
Он явно разозлился, не решаясь, однако, посмотреть на Триш, и переводил взгляд из стороны в сторону, не в силах выбрать предмет, на котором можно остановиться.
— У нас у всех есть недостатки, Адам, — мягко сказала Триш, — и никто не знает их лучше, чем наши спутники жизни. Чтобы понять Дебору, мне надо узнать все ее минусы. Какая черта ее характера пришла вам в голову в тот момент, когда я задала вопрос?
— Резкость.
Какое-то мгновение Адам смотрел прямо на Триш, а затем отвел глаза и уставился на цветки петунии, разросшейся на клумбе рядом с подъездной дорожкой. Судя по неровным краям клумбы и нескольким беспорядочно воткнутым в нее палочкам, этот уголок сада мог принадлежать Милли. Адам наклонился поправить одну из покосившихся палок.
— А кроме резкости? — спросила Триш, не позволяя себе отвлекаться от темы. — Только не думайте, будто говорить о недостатках Деб — значит предавать ее. Чем полнее и искреннее будет ваш ответ, тем больше вероятность того, что я смогу ей помочь.
— Вспыльчивость.
Адам распрямился, и Триш увидела у него в руках алую петунию. Он обрывал лепесток за лепестком, роняя их на землю, точно капли крови, а сам смотрел куда-то поверх головы Триш, туда, где над неровными верхушками хвойных деревьев плыла розоватая дымка.
— Деб злится не так, как все остальные. Вообще-то она очень терпеливая, гораздо терпеливее многих, но если что-то выводит ее из себя, она взрывается гораздо резче и жес… и сильнее, чем другие люди. И еще она…
Адам закрыл лицо руками. Между пальцами у него по-прежнему торчала искалеченная петуния.
— Я не могу, — сказал он глухо и взволнованно.
— Постарайтесь вспомнить, Дебора когда-нибудь совершала в приступе гнева поступки, в которых позднее раскаивалась? — безжалостно спросила Триш.
— Пару раз случалось, — выдавил Адам, затем развернулся и, спотыкаясь, побрел по гравийной тропинке обратно к дому.
Входная дверь открылась, и в проеме появилась Кейт с младшими братьями и сестренкой. Милли цепко ухватилась за ногу старшей сестры и заплакала, уткнувшись личиком в ее черные джинсы. Кейт сняла ладонь с белокурой головки Милли и протянула руки к отцу. Адам шел к дочери как еще один ребенок, которого надо успокоить. Триш страдала близорукостью, поэтому не могла отчетливо видеть лица девочки, но все-таки рассмотрела то, как виновато и жалобно Адам понурил плечи, Кейт успокаивающе гладила его по спине.
Неудивительно, что он не хочет никого нанимать, подумала Триш и, отперев дверцу, неторопливо опустилась на место водителя. Она сидела, не включая зажигание, и пыталась представить себя на месте человека, который считает свою жену виновной в убийстве отца, но вынужден делать вид, будто верит в ее непричастность.
ГЛАВА 7
Адам немного успокоился и отправил Кейт наверх, в ее комнату, делать уроки или просто отдохнуть.
— Мне все равно, чем ты займешься, — сказал он, подталкивая дочь к лестнице. — Просто потрать время на себя.
— А как же чай? — возразила Кейт. — А потом надо будет Милли купать. Тебе ведь…
— Иди, Кейт, иди. Я справлюсь.
Адам улыбнулся дочери и заметил, как на ее лице надежда сменяется сомнением и наоборот.
— Честное слово, справлюсь, — добавил он.
— Зови меня, если что-нибудь понадобится.
