через пару часов после того, как она вернулась от Малкольма Чейза. Заявил, что деловой обед с коллегами был до невозможности нудным, и спросил, нельзя ли ему остаться. Они не стали выпытывать друг у друга причины своей задумчивости, а просто занялись любовью, после чего Триш уснула так крепко, как не спала уже несколько недель.
Проснувшись в замечательном настроении, она блаженно потянулась под легким пуховым одеялом и провела длинными ногами по простыням. Электронные часы показали шесть тридцать утра, и встроенный в них радиоприемник разразился музыкой. У Джорджа слегка дрогнули веки, но глаза он все-таки не открыл. Протянув руку к Триш, царапнул ей бедро. Она подвинула ногу чуть ближе.
— Вчера, в половине двенадцатого вечера, член парламента Малкольм Чейз был найден застреленным в прихожей своего дома в Пимлико, — сказал радиодиктор.
Триш подскочила на кровати, тонкое одеяло тут же соскользнуло с нее. Джордж закашлялся и что-то протестующе забормотал, пытаясь натянуть одеяло.
Затем открыл глаза и прислушался.
— Супруга убитого, Лора Чейз, обнаружила его, вернувшись из театра. Он лежал недалеко от входной двери, застреленный в голову. Детей у мистера и миссис Чейз не было.
Джордж обнял Триш за плечи и потянул обратно на подушки. Она вспомнила вчерашний вечер и прощальный поцелуй Чейза и стиснула в руках край одеяла. Джордж прижался лицом к ее шее. Его губы приоткрылись, и Триш услышала, как он что-то неразборчиво бормочет.
— Что-что? Я не поняла.
— У меня хватило глупости поблагодарить Всевышнего за то, что вчера ты вовремя ушла из дома Чейза.
Джордж отстранился, близоруко моргая. Потом надел очки и взял свой домашний халат.
— Пойду выпью кофе, — сказал он. — Тебе сделать?
Триш взглянула на часы, уже не обращая внимания на то, что говорит радио.
— Да, конечно. Все равно пора вставать. Только после завтрака мне надо сразу бежать на работу.
Джордж спустился вниз по витой лестнице, шлепая босыми ногами по ступенькам из кованого железа. Триш осталась одна и снова подумала о Чейзе — о том, как он умер и почему.
Через пару минут Джордж принес ее огромную белую кружку, почти доверху наполненную крепким кофе, и спросил:
— Чейз так сильно тебе нравился?
— Нравился? — Триш удивленно посмотрела на него. — С чего ты взял? Мы были едва знакомы.
— Ты выглядишь очень расстроенной, — ответил Джордж. — Глаза на пол-лица и пульс, наверное, бешеный. Я видел тебя такой потерянной только один раз — когда тебе позвонили из больницы и сказали, что у Пэдди сердечный приступ.
Триш покачала головой и взяла из рук Джорджа кружку с кофе. Сделав глоток, облизала верхнюю губу, чтобы снять с нее взбитые сливки.
— В принципе мне нравился Чейз, хотя я и не знала, можно ли ему доверять полностью, но дело совсем не в этом.
Несмотря на включенное отопление и горячий кофе, она дрожала, к горлу подкатывала тошнота. Наверное, именно так бывает во время беременности, подумала Триш. Она не понимала, как совсем недавно могла подумать, что с радостью родит и воспитает ребенка в таком ужасном мире.
— Наверное, у тебя просто шок, — сказал Джордж и присел рядом с ней на кровать.
К облегчению Триш, он не попытался к ней прикоснуться. Она стиснула зубы, стараясь взять себя в руки.
— Я совсем не хотел умалить то, что ты сейчас чувствуешь, — сказал Джордж, без труда прочитав ее мысли, — но у тебя действительно шок. Не успела встать с кровати, и сразу такая новость! Тут немудрено растеряться.
Триш поставила кружку на столик и прислонилась плечом к Джорджу, немного успокоенная его надежностью и теплом.
— Мне кажется, — сказала она медленно, — я просто испугалась. Вдруг его убили из-за того, что он добивался оправдания Деб?
Джордж немного отстранился от Триш и внимательно посмотрел ей в лицо.
— Что ты хочешь сказать? — спросил он. — Неужто вообразила, будто кто-то испугался, что Малкольм Чейз выяснит правду об убийстве того несчастного старика из Норфолка, и потому застрелил члена парламента?
— Конечно, в твоем изложении это звучит несколько мелодраматично, — сказала Триш.
Она потянулась за своей кружкой и с гордостью отметила, что ее рука нисколько не дрожит.
— Да брось, Триш. Малкольм Чейз был политиком. У него наверняка имелись целые толпы врагов.
— Возможно. Хотя, по-моему, такое совпадение подозрительно. Позавчера он публично объявил, что намерен доказать невиновность Деборы Гибберт, а через сутки его нашли застреленным. Он ведь не раз обещал добиться своего, чего бы ему это ни стоило.
— Дай-ка мне глотнуть кофе, — попросил Джордж и схватил ее кружку. — Триш, ты…
— Естественно, я буду осторожна, — сказала она и забрала свой кофе обратно.
— Ты пойдешь в полицию?
Она оценила тактичность Джорджа — он задал наводящий вопрос, хотя ему наверняка хотелось просто-напросто дать Триш указание.
— Черт подери! Джордж! Погляди на время! Ты будешь ванну принимать?
— Если не помешаю, то да.
— Вот и отлично. Тогда я пойду приму душ, а ты, будь добр, не мешайся.
Они так привыкли собираться на работу вместе, что двигались каждый в своем направлении и умудрялись не сталкиваться, встречаясь только у длинного платяного шкафа Триш, где на плечиках висели выглаженные рубашки, и на кухне, где варился кофе. Джордж брился почти столько же, сколько Триш делала макияж, и снова они встретились уже у входной двери — с портфелями в руках, безукоризненно опрятные и готовые к встрече с клиентами.
Когда Триш вбежала в контору, Дэйв уже маячил в дверях своего кабинета. В руке у секретаря не было секундомера, но Триш с легкостью могла его там представить. Ей захотелось напомнить своему помощнику, что это она его нанимает, а не наоборот.
— В чем дело, Дэйв? — спросила Триш, не останавливаясь, а просто слегка сбавив шаг.
— Мне срочно надо с тобой поговорить. Это касается дела Грир.
— Не сейчас, Дэйв. Сегодня утром у меня заседание суда.
— Я знаю, — горько проговорил Дэйв ей вслед.
Триш пропустила мимо ушей и слова, и их значение. Заскочив в кабинет, она захлопнула за собой дверь, чтобы собраться с мыслями и спокойно подготовить нужные бумаги.
День у Триш выдался не из легких. На процессе председательствовал судья, который давно ее недолюбливал и постоянно прерывал, не давая спокойно допросить свидетелей. Триш старалась думать о своем гневе как об избалованной комнатной собачонке, которой нельзя давать волю. Улыбаясь судье, она отвечала на пустые, не относящиеся к делу вопросы, терпеливо выслушивала его комментарии к собственным словам, а затем снова принималась за работу.
Наконец, оказавшись в раздевалке, она позволила своей комнатной собачке отвести душу, хотя и там старалась придерживать ее за поводок. Если когда-нибудь Триш придет в голову согласиться на предложение Хедер Бонвелл и претендовать на звание королевского адвоката, ей понадобится одобрение не только других членов коллегии, но и судей. Ругать одного из них там, где ее могли подслушать, было бы весьма неосмотрительно.
Один из знакомых барристеров свернул свою мантию и сунул ее в мешок из красной парчи.
— Не хочешь пойти в «Эль-Вино» чего-нибудь выпить? — спросил он и с несвойственным ему
