пока он не успел переговорить с дочерью.
Кейт казалась совершенно разбитой. Ее глаза очень быстро высохли, но цвет лица напоминал сырой картофель, а на серовато-бледной коже виднелось несколько крохотных прыщиков.
— Не хотите выпить чаю, пока печатают показания? — спросила Каролина.
Кейт молча кивнула.
Как только сержант Лайалт вышла из кабинета, Кейт повернулась к Триш:
— Она думает, что это я его убила, да?
Триш отрицательно покачала головой и снова погладила Кейт по плечу. Такого смехотворного утешения, конечно, было недостаточно. К сожалению, ничего другого Триш так и не смогла придумать.
— Нет, — сказала она и пожалела, что не знает таких слов, которые избавили бы Кейт от всех ее трудностей. — Ни один человек в здравом уме не обвинит тебя в убийстве.
— Тогда обвинят Адама. Я чувствую, что они подозревают одного из нас. Только он не мог никого убить. Я точно знаю, не мог. Никогда и ни за что.
Триш улыбнулась, надеясь, что улыбка скроет ее чувства. Не важно, чт
— Мне пора домой ехать. Как вы думаете, она долго будет печатать? Мне надо домой, там ведь Милли и мальчики без присмотра.
— Не волнуйся, Кейт, — сказала Триш, в страхе думая о том, чем может кончиться расследование Каролины. Какими бы ни были его результаты, Кейт от этого легче не станет. — Адам разрешил мне отвезти тебя в полицию и присутствовать при разговоре, а сам пообещал оставить с младшими детьми кого-то из своих друзей. Когда протокол будет готов и ты его подпишешь, я отвезу тебя на автобусную станцию. Хотя, если хочешь, оставайся у меня еще на день. Отдохнешь как следует, без всякой готовки и присмотра за детьми.
— Мне надо домой. Мне надо поговорить с папой.
— Кейт, послушай…
Триш замолчала. Как бы ей хотелось, чтобы слова начали рождаться в ее голове сами собой, без всякого умственного усилия, как случалось в суде. К сожалению, на сей раз она говорила слишком осознанно, и каждое новое слово казалось хуже предыдущего.
— Вы не волнуйтесь, — сказала Кейт. — Я не собираюсь спрашивать, не убил ли он моего настоящего отца.
Триш наблюдала, как девочка пытается взять себя в руки и успокоиться. Трудно представить, в каком замешательстве она находилась с тех пор, как выяснила правду о своих двух отцах.
— Я знаю, что он не убивал, — сказала Кейт. — Точно так же, как я знаю, что мама не убивала ее отца. Просто мне надо с ним поговорить. Если папа слышал, как я разговаривала по телефону, он должен знать, что я говорила с Малкольмом. Я не хочу, чтобы он страдал, понимаете, Триш? Он и так столько всего пережил. — Ее глаза снова наполнились слезами. — Я должна вернуться.
— Господи, какая же ты храбрая!
Триш не смогла сдержать чуть наивного восклицания и с радостью заметила, что лицо Кейт заливает легкий румянец, а губы дрогнули и слегка приоткрылись. Она покачала головой и робко улыбнулась.
Наконец вернулась Каролина и принесла отпечатанные показания. Кейт схватила ручку и положила листы перед собой.
— Нет, Кейт, — испуганно сказала Триш. — Сначала надо прочитать, а только потом подписывать. Запомни, Кейт, никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя подписывать то, чего ты не читала.
— Особенно если речь идет о показаниях, — весело добавила Каролина, чтобы немного разрядить обстановку.
Кейт все равно выглядела испуганной и послушно села читать, постоянно отвлекаясь и возвращаясь на одну-две строчки вверх, как будто две взрослые женщины своим вниманием не давали ей сосредоточиться. Триш отвела Каролину в угол кабинета и начала тихо расспрашивать, где сержант собирается провести следующий отпуск.
В перерывах между фразами она слышала, что Кейт задышала спокойнее. Минут через пять она сказала:
— Я прочитала. По-моему, все правильно. Я подписываю?
Триш подошла к ней, села рядом и настояла на том, чтобы прочитать показания самой. Каролина встала у дальнего конца стола и молча наблюдала. Триш показалось, что на лице у сержанта Лайалт читались сочувствие и симпатия. С другой стороны, так могло показаться только потому, что Триш очень хотелось их увидеть.
— Отлично, Кейт, — сказала она, когда девочка взяла ручку и поставила свою подпись. — Насколько я понимаю, сержант, вы с нами закончили?
— Да. Спасибо, Кейт, что пришла. Ты очень нам помогла. Постарайся слишком сильно не переживать, а если вспомнишь что-нибудь полезное, сразу звони мне, хорошо?
Каролина протянула Кейт листок бумаги со всеми своими телефонами и добавила:
— Звони мне или Триш. Она с нами на связи.
— Спасибо, — сказала Кейт и схватила листок с телефонами, как будто это было разрешение на выход из полицейского участка.
Когда они находились уже на полпути до дверного проема, Каролина спросила:
— Триш, вы не могли бы уделить мне немного времени? Как-нибудь попозже.
— Конечно.
Триш доверяла Каролине Лайалт. Особенно теперь, когда ей нечего скрывать от полиции, и нет клиента, чьи интересы приходится отстаивать. Чем больше вопросов будет задавать Каролина, тем больше сведений Триш сможет раздобыть. Так будет легче защищать Кейт.
Когда они вышли на улицу, Кейт сказала:
— Она добрая. Во всяком случае, кажется.
— Она правда добрая, — откликнулась Триш. — Ну, а теперь куда? Поедем ко мне или отвезти тебя на автобусную остановку?
— Я хочу вернуться домой.
— Ладно. Значит, автобусная остановка. Кстати, Кейт, сержант Лайалт права. Не стоит переживать слишком сильно. Ты все равно не в состоянии изменить того, что случилось. Тебе и так досталось.
Кейт остановилась и повернулась к Триш. На ее лице было написано отчаяние.
— Но ведь с тех пор, как умерла бабушка, я осталась совсем одна.
— Бабушка?
— Мама моей мамы. Она тоже была очень добрая и заботилась обо всех нас, когда мама… когда полиция забрала маму в первый раз. Бабушка тоже не считала маму виновной.
— Она разговаривала с тобой о смерти дедушки? — быстро спросила Триш.
— Ну, специально нет. Но я точна знаю, что она не верила, будто это мама убила дедушку. Потом, когда маму отпустили под залог, бабушка вернулась к себе домой и каждый день писала мне письма.
Триш почувствовала себя охотничьей собакой, напавшей на след лисицы.
— Вы всегда так делали? Я имею в виду, она писала тебе и раньше или начала только тогда?
— Нет-нет, бабушка мне всегда писала, просто раньше она отправляла где-то одно письмо в две недели. Ну, или около того.
— Ты сохранила ее письма?
— Конечно.
Большие карие глаза снова наполнились слезами.
— Ты не могла бы дать их мне почитать? Те, которые она писала за несколько месяцев до смерти твоего дедушки.
Кейт снова остановилась. Было понятно, что эта идея ей совсем не нравится.
