– Миссис Раннальдини, – заговорила мисс Бейтс, лихорадочно вертя золотой браслет вокруг тонкого запястья. – Я должна вам сказать, что, когда вы, приняв снотворное мистера Раннальдини, быстренько отправляетесь спать, я отправляюсь в постель к мистеру Раннальдини. – Ее голос задрожал. – Мне ужасно неловко, но он такой притягательный.
Целую минуту Китти недоверчиво смотрела на мисс Бейтс, затем расхохоталась:
– И это все? Я уж с ужасом подумала, что вы собираетесь уволиться. Обещайте оставаться и присматривать за ним.
В кладовке Китти нашла какую-то древнюю корзинку для кошки и сунула туда трепещущую Лесси, которая решила, что ее волокут к ветеринару.
«Тонг, тонг, тонг, бонг, бонг, онгонг, онгонг, – это прощальный зов женщины Раннальдини».
Взвизгнув от неудержимого смеха, Китти побежала через лужайку, мимо мрачного лабиринта и повернула налево, к конюшням. Поскольку гараж находился за ангаром для вертолета, она бы не смогла добраться незамеченной до автомобиля. Единственным спасением была бы какая-нибудь смирная лошадь во дворе.
– Тонг, тонг, тонг, бонг, бонг. Кто не рискует, тот не выигрывает.
Ее трясло не меньше Лесси, которую она пыталась как-то утешить.
Но когда она оказалась в загоне, то всхлипнула от ужаса. Лошадей не было, и только Князь Тьмы скребся и грыз дверь, переваливаясь зловеще в своем боксе.
Он бросится на меня, если я попробую взнуздать его» – подумала Китти, чуть не падая в обморок от страха, а затем оцепенела – стукнула дверь в коттедж для конюхов. Но вместо Клива показалась голова девушки-конюха Дженис.
Дженис очень тепло относилась к Китти – та, в отличие от Сесилии, не одевалась у Валентино, но всегда следила, чтобы девушкам-конюхам платили «на булавки».
– Вы же действительно плохо выглядите. Не лучше ли вам вернуться? – сказала она, заметив, как трясется Китти, а ее посеревшее лицо блестит от пота.
– Не могли бы вы вывести Князя? – заикнулась Китти, пряча корзинку с Лесси за подставку для посадки на лошадь. – Раннальдини хотел покататься на нем.
– Сейчас? – Дженис посмотрела на часы.
– У него друзья.
– И он хочет покрасоваться, – фыркнула Дженис. – Только избавились от остальных лошадей. А это что?
Она замолчала, прислушиваясь к жалобному поскуливанию Лесси.
– Да ничего, наверное, птичка. Мы сегодня были в Слимбридже, – в отчаянии сказала Китти.
– Больше похоже на то, что кто-то из ротвейлеров на что-то напоролся.
Дженис оглядела двор.
– Пожалуйста, выведите Князя, – Китти старалась спрятать страх.
Ожидание казалось бесконечным, к тому же ей пришлось немелодично напевать, чтобы заглушить все более громкое поскуливание Лесси. Наконец голова Дженис показалась в двери стойла.
– Господи, ну и страшный, паразит. Как вы собираетесь его держать?
– Отпустите на секундочку. Раннальдини думает, что забыл хлыст с серебряной рукояткой в загоне, – проговорила Китти.
За такую ложь она, наверное, попадет в ад.
– Сейчас я посмотрю, – вернулась в загон Дженис.
Китти чуть не обезумела от страха:
– Пожалуйста, Господи, позаботься о нас. – Глубоко вздохнув, она открыла дверцу в стойло Князя и только схватила его под уздцы, как он рванул наружу. Не давая себе времени на сомнения, она подхватила корзинку с Лесси, вскарабкалась на подставку для посадки, кое-как уселась верхом на лоснящуюся огромную черную спину, которая заколыхалась, как поверхность моря в десятибалльный шторм. С бешеным грохотом копыт Князь вырвался со двора и помчался по неровной тропинке, пытаясь найти следы своих бывших товарищей по конюшне. В конце концов, что он может ей сделать, если она уже у него на спине? Встревоженная криками Дженис, умоляющей ее вернуться, она пустила его галопом.
– О-о-ох, это хуже глубокого похмелья, – взмолилась Китти, когда мимо понеслись деревья, кусты и телеграфные столбы. Ее пальцы вцепились в густую гриву. Все эти болтания вряд ли полезны младенцу, но хуже, гораздо хуже, всхлипнула Китти, если он закончит свой путь в ее судорогах на проклятом столе для абортов. Эти мысли заставляли ее крепче сжимать гриву.
О, небеса, она вдруг сообразила, что мчится к западным воротам, которые на цепи и на засовах. А если она слезет с Князя, чтобы открыть ворота, назад она уже не заберется . Грохоча в седле она высвободила от гривы левую ногу и схватила повод. Чудесным образом огромная лошадь сменила скорость, равную скорости скачки на кубок Ратминстера, на прогулочную.
– Ой, хороший мальчи! Князь, так и езжай, – попросила Китти. Ну, а если он потащит ее через кусты придется терпеть.
Ветер раздувал ее волосы надувал парусом серый кардиган и старую серую поношенную юбку. Справа и слева от нее на лесной земле шла война между колокольчиками и пролесками, примулу душили куманика и бледные анемоны, которые в свою очередь тонули в океане дикого чеснока, пробивающегося через острые пики айолы. И все это топтали летящие копыта Князя.
Теперь они выскочили на открытые поля. И Китти испугалась, что сейчас он встретится со своими товарищами по конюшне и их побег закончится. А ведь впереди подобно Берлинской стене лежала река
