побери, нужно же кому-то действовать!
- Леди и джентльмены, - начал он громко, - леди и джентльмены, уделите мне немного вашего внимания...
- Зачем? - отозвался довольно пьяный голос. - Тебе что - своего мало?
- Затем, - терпеливо начал объяснять Грэхем, - что мне совершенно не нравится пребывание в этом бреду; у меня от него голова идет кругом, и мне хотелось бы когда-нибудь вернуться в Лондон. Если это вообще возможно.
- Продолжайте, - ответил мужской голос. Лица повернулись в сторону Грэхема, и он начал свою небольшую речь.
- Я не буду останавливаться на том, каким способом мы сюда попали, сказал он. - Я не буду также обсуждать тот факт, что нечто необычное было проделано с нашими головами, шуточки по этому поводу мы успеем выслушать после. У нас нет представления о времени, никто совершенно не помнит, что случилось во время полета Стокгольм - Лондон, и, насколько я понимаю, никто не может сказать, где мы находимся.
- В Южной Америке, - откликнулся кто-то.
- В Голливуде, - возразил другой.
- Прошу вас, - Грэхем поднял руку. - Я хотел сказать, что это место не обладает никакими признаками, позволяющими понять, куда мы попали. Единственный признак - абсурдность всей ситуации. Мы прибыли в упаковке, напоминающей гробы, мы оказались в городе, который вовсе не город, мы сидим в гостинице, где нет постояльцев, но у всех нас вдруг появился лингвистический талант. Далее. Поскольку наш багаж доставлен, я смею предположить, что нам здесь придется киснуть долго.
- Давайте ближе к делу, старина! - воскликнул Мохан дас Гупта.
- А дело в том, - Грэхем произнес это с нажимом, - что мы, черт нас всех побери, должны как-то объединиться. Иначе мы будем терять время, ломая руки и проливая слезы в бокалы.
- Простите, пожалуйста, а что вы предлагаете? - спросила темноволосая женщина лет тридцати пяти, не то чтобы красивая, но яркая.
Рассел Грэхем оценил вопрос и взглянул на нее с благодарностью.
- Прежде чем мы продолжим, - ответил он, - хорошо было бы нам всем представиться. Я - Рассел Грэхем, член парламента. Англичанин, естественно. А вы, мадам?
- Анна Маркова, журналистка. Русская... А каковы ваши политические взгляды, господин Грэхем?
- Это что, важно?
- Может быть.
- Хорошо, я отвечу. Я социалист - в некотором роде.
Анна Маркова пожала плечами:
- Ну что ж, могло быть и хуже. Раздались аплодисменты.
- Кстати, в ответ на ваш вопрос, мисс Маркова, я предлагаю нам всем разбиться на группы. Одна группа может обследовать отель и подумать о нашем размещении - это нам скоро понадобится. Другой группе следует осмотреть местность. Третьей нужно позаботиться о нашем питании. А четвертая могла бы попытаться как-то осмыслить все, что с нами произошло.
Высокий стройный мужчина, чуть моложе Грэхема, попросил слова:
- Меня зовут Роберт Хаймэн, англичанин, служащий. Предложения мистера Грэхема мне кажутся дельными.
Потом поднялся еще один мужчина, плотный блондин:
- Я Гуннар Рудефорс, учитель. Швед. Да, мистер Грэхем прав, мы должны что-то предпринять.
Потом представилась девушка лет девятнадцати, сидевшая за столом с двумя подружками. Она сильно волновалась и говорила так тихо, что ее почти не было слышно:
- Меня зовут Андреа Смолл. Я студентка из Англии; честно говоря, я просто боюсь. Я до смерти напугана. И мои подруги тоже. Нам бы хотелось, чтобы нам посоветовали, что делать.
- Я с этим согласен, думаю, большинство тоже согласится. - Это сказал крупный мужчина с соломенными волосами, рядом с которым сидела привлекательная пышная блондинка. - Меня зовут Пол Редмэн, я американец, литературный агент. А это моя жена, Марион. Поскольку мистер Грэхем первым предложил что-то конструктивное, полагаю, что именно он должен взять на себя руководство.
Глядя на Грэхема, Тур Норстед поднял свой бокал:
- Я думаю, сэр, вы сами на это напросились. - Потом добавил: Позвольте представиться, Тур Норстед, швед, моряк-радиотехник.
Грэхем отпил виски.
- Есть возражения? Мне хотелось бы знать, прежде чем я сделаю эту глупость, то есть приму ваше предложение. Иначе говоря, может быть, есть другие кандидатуры?
Все промолчали. Грэхем улыбнулся:
- Ну что ж. Да падет это решение на ваши головы. Поскольку я по опыту знаю, что там, где слишком много спорят, дело стоит, то предлагаю кое-какие меры защиты для себя и для вас. Первое: я требую всей полноты власти. Второе: если четверо или больше человек подвергнут мою кандидатуру сомнению, будем выбирать другого. Ставим на голосование?
Глядя на лес рук, Грэхем подумал, что впервые в жизни его кандидатура прошла единогласно.
Бомба взорвалась несколькими секундами позже.
Слово попросил незаметный мужчина небольшого роста.
- Меня зовут Джон Говард, я учитель, англичанин. - Он указал на сидящую рядом женщину, нервно вертевшую в руках бокал виски с содовой: Моя жена Мэри. Мы оба преподаем физику, и мне кажется, мы заметили нечто такое, что могло ускользнуть от внимания остальных. - Он колебался, говорить ли дальше. - Это довольно неприятное наблюдение. Может, мне стоит обсудить вопрос сначала только с вами, мистер Грэхем?
Грэхем покачал головой:
- Нет, я не люблю секретов, мистер Говард. Наше положение уже настолько неприятно, что его трудно испортить еще больше.
Джон Говард улыбнулся как-то виновато:
- Здесь кто-то предположил, что мы в Южной Америке или в Голливуде. К сожалению, я думаю, нам придется исключить оба эти варианта.
- Значит, вы знаете, где мы? - с надеждой спросил Грэхем.
- Нет. Но я знаю, что мы не там, где думаем.
- А точнее?
- Мы не на Земле, - грустно сказал Говард. Признание было встречено гробовым молчанием. Все лица обратились к говорившему. Грэхем облизнул пересохшие, губы;
- А как вы это узнали?
- Странно, что вы сами этого не заметили: мы здесь очень мало весим. Мы с Мэри поставили опыт - ну, просто подпрыгнули. Притяжение на этой планете составляет примерно две трети земного.
Человек шесть тут же принялись подпрыгивать. Они взлетали вверх на три, четыре, пять или шесть футов. Лица 'прыгунов' стали белыми от напряжения. Никто не упал в обморок, но три женщины и один мужчина заплакали.
Рассел Грэхем налил себе большой бокал виски и понял, что ему нужно снова начать говорить.
Причем сделать это как можно быстрее.
Остальную часть послеобеденного времени - а у путешественников была возможность определить время по положению солнца, - так вот, остальную часть дня заняла какая-то мешанина из драматической напряженности и сущей бессмыслицы. Само солнце, на которое нельзя было смотреть не щурясь, как будто бы не отличалось от земного, но казалось, оно катится по небу быстрее, чем надо.
Все снова завели свои часы и позже обнаружили, что сутки на планете длятся примерно двадцать земных часов.
Прежде чем разбить всех на группы и попытаться наладить какой-то порядок среди царящего хаоса, Грэхем провел перекличку людей, которых он с мрачным юмором назвал своим 'иностранным легионом'. Сначала он просто записал имена, фамилии, возраст, национальность и профессию хотя бы для того, чтобы примерно определить, кому какое давать поручение. Позже он смог получить более подробные сведения, а также обнаружить кое у кого полезные в данной ситуации навыки.
Никто не мог точно вспомнить, сколько пассажиров взял реактивный самолет, летевший из Стокгольма в Лондон, но их было, несомненно, гораздо больше, чем шестнадцать. Поразмыслить о том, что стало с пилотами, стюардессами и прочими пассажирами, они смогут позже. А сейчас полезнее оценить ситуацию и обезопасить себя настолько, насколько позволяет весь этот абсурд.
Англичане составляли ровно половину грэхемовского легиона. Он подумал, что для рейса Стокгольм - Лондон в конце туристского сезона это вполне нормально.
В самом верху бумажного листа он аккуратно написал свое собственное имя и фамилию, ниже разместил всех остальных 'перемещенных лиц' английской национальности. Далее последовали два шведа, индус, русская, француженка и вест-индианка.
Прежде чем разбить людей на группы, он внимательно изучил список. В нем значились:
Рассел Грэхем, 39 лет, англичанин, член парламента;
Роберт Хаймэн, 39, англичанин, госслужащий;
Эндрю Пейн, 28, англичанин, актер телевидения;
Джон Говард, 31, англичанин, учитель;
Мэри Говард, 27, англичанка, учительница;
Дженис Блейк, 20, англичанка, студентка колледжа домоводства;
Андреа Смолл, 20, англичанка, то же;
Марина Джессоп, 20, англичанка, то же;
Пол Редмэн, 40, американец, литературный агент;
Марион Редмэн, 32, американка, домохозяйка;
Гуннар Рудефорс, 35, швед, учитель;
Тур Норстед, 25, швед, моряк-радиотехник;
Мохан дас Гупта. 28, индус, служащий нефтекомпании;
Анна Маркова, 33, русская, журналист;
Симона Мишель, 23, француженка, художник;
Селена Бержер, 21, вест-индианка, манекенщица.
