Под созвездием Меча

– Как знать.

– Давай лучше собирать манатки.

– А что с Рыжим будем делать? Тут оставим?

– Нельзя. Заберем. По нему на нас вмиг выйдут.

Наконец он сообразил. Говорили совсем рядом. Буквально на креслах, за которыми он лежит, чувствуя, как вместе с болью к нему возвращается способность двигаться.

– Пошли-ка мы его поближе к люку перетащим. Чтобы потом время не терять.

Сквозь полуприкрытые веки он видел, как две пары ног в знакомых форменных сапогах прошли мимо в кормовую часть. Мягко лязгнул запорами люк.

Денисов, сцепив от боли зубы – наверняка пара ребер сломаны! – приподнялся и посмотрел в просвет между креслами. Через два ряда от него видна была склоненная голова, перехваченная чем-то белым. Он еще плохо видел, пришлось напрячься, чтобы сфокусировать зрение. Бинт? Нет, липкая лента. Как раз на уровне рта. Кому-то заклеили рот? Зачем? Шея уходит в синий форменный воротник. Пилот?

Руки дрожали от напряжения, как после тяжелой физической нагрузки или с жуткого, давно небывалого похмелья, и Денисов предпочел лечь на пол, передохнуть и чуть осмыслить происходящее. Информации было так мало, что отравленный парализатором мозг не мог сложить из нее стройной картины. И еще какой-то звук. У-у-у. У-у. Не то стон, не то работа какого-то механизма. У-у. А красноусого он, кажется, пристрелил. И что получается? Денисов аж похолодел. «СОС-21» бьет навылет. А ближайшей целью был Крокодил. Его что, тоже?!

Ничего себе погуляли. Дом-то где? Это из какого-то полузабытого анекдота чуть ли не из детства.

Струйка противного пота поползла по хребту. У-у-у.

Он повернул голову и увидел источник звука. Через проход на кресле сидел и раскачивался Пакит, в упор глядя на него. Рот его тоже запечатан липкой лентой. Он не то выл, не то исполнял какую-то ритуальную песню. Без слов, естественно. У-у-у. У-у.

– Руки, – одними губами прошептал Денисов. Пакит непонимающе поднял брови, продолжая раскачиваться. – Ру-ки!

И показал свою. Тот наконец понял и поднял. Так и есть. Запястья надежно связаны нейлоновым шнуром, похожим на тот, что используется при шнуровке грузового парашюта. Да, скорее всего, это он и есть.

Денисов уже хотел было повалиться на пол – рука все еще дрожала, отказываясь держать тело, – когда Пакит хитро подмигнул и разомкнул руки. Обрывки веревки болтались на запястьях. У-у-у.

Молодец!

Уже кое-что.

Голова работала по-прежнему плохо. Он лишь отчетливо помнил про три минуты. Время уходило стремительнее, чем он возвращался в привычное состояние. Причем минута уже прошла. Надо действовать.

Собираясь с силами, он положил голову на пол, несколько раз глубоко вздохнув. И увидел под креслом «сливу» – тот самый неправильной формы булыжник. Необработанный изумруд. Сейчас вблизи было видно, что на родине у косого сливы вызревают довольно крупные.

У-у-у. У-у-у.

Денисов приподнялся на локте и посмотрел на Пакита, быстро повернувшего к нему лицо. Надо принимать решение. Пока есть на это время. Подняв левую руку, чиркнул ею себя по горлу и показал назад, в хвост, после чего вопросительно вскинул подбородок. Сможешь?

Пластиковая наклейка скрывала мимику, поэтому не понять, обрадовался тот или, наоборот, опечалился. Секунду смотрел – так внимательно, будто потаенные мысли хотел прочесть, – после чего кивнул. Понял? Согласился? Принял приказ к исполнению? Их отношения по сию пору Денисов не мог определить одним словом или хотя бы выражением, близким к уставному.

У-у-у.

– Действуй, – прошептал он по-русски.

Из-за слабости, которая пока даже не позволяла ему подняться на ноги, он мало что увидел, поэтому:

НАШ СПЕЦИАЛЬНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ

АРТУР МАРКУС ПЕРЕДАЕТ:

«Разбойники и наши мучители, явно готовившиеся отправить нас на тот свет после отстыковки челнока, в котором оставались мы, потенциальные мертвецы, несколько расслабились ввиду того, что через несколько минут им предстояло перейти на поджидавший их пиратский корабль, замаскированный под транспорт и обеспеченный всеми атрибутами и маркировками. Кстати, по этому поводу уже проводится соответствующее расследование, о чем, как нам обещано, наши читатели узнают первыми.

После неудачной попытки офицера Денисова, о которой я написал выше, нас всех обездвижили, но каким-то образом человекообразная особь, предназначенная для личного зоопарка шефа Управления технической поддержки (есть, оказывается, и такой!), освободилась от пут как раз в тот момент, когда пираты готовы были переправиться на основной корабль.

Несколькими часами ранее я уже имел возможность видеть эту особь по прозвищу Тигр в почти показательном бою. Во всяком случае, в нем применялось настоящее холодное оружие родом будто прямиком из средневековья. Мечи, самые настоящие боевые мечи. Остро отточенные.

Тогда, несколько часов назад, я полагал, что только случайность спасла соперника Тигра от смерти, хотя сам он напоминал по завершении боя скорее обструганную и обильно кровоточащую тушу, слабо подающую признаки жизни, нежели бойца, выставленного на жестокий поединок правителем Асторы господином Вали. Такие игрища у наших богатеев.

Теперь же произошедшее в фешенебельном развлекательно-спортивном центре, принадлежащем лично господину Вали, видится мне совсем в ином свете.

Как я уже упомянул, все мы были связаны бандитами. Каким непостижимым образом Тигр (будем пока называть его так) от веревок освободился, лично для меня остается загадкой. Хотя бы потому, что я несколько раз попытался проделать то же, но, к стыду моему, признаюсь, ничего из этого не вышло. Можете мне поверить, что я старался, ибо речь шла о моей жизни или смерти. Не сочту здесь нескромным сказать, что мне неоднократно доводилось делать репортажи из точек особого внимания, где у меня до сих пор много друзей, которые учили меня всяким премудростям своей профессии, в том числе и освобождаться от пут.

Таким образом, стоит признать, что «экспонаты для зоопарка» (на всякий случай возьмем это выражение в кавычки, ибо первоначальный, коренной, исконный смысл этого слова, как мне представляется сейчас, может быть искажен), весьма и весьма своеобразны, если не сказать удивительны и экзотичны до крайности.

Тигр, до этого связанный и удрученно мычавший, будто прощавшийся с жизнью, а прощались мы все, вдруг выскочил с непонятно откуда взявшимся в его руках боевым мечом и принялся носиться по челноку, перескакивая, нет, перепархивая с одной спинки кресла на другую, просто рубя головы бандитам.

Я говорю «просто», потому что ничего другого, никаких иных ран, этот «хищник» не наносил.

Наверное, что-то подобное можно было видеть на арене Колизея три тысячи лет назад, где отрубленные гладиаторами головы катились как футбольные мячи.

Кстати, не оттуда ли такая схожесть двух слов – меч и мяч?

Такого ужаса и – надеюсь, вы, мой читатель, поймете это мое чувство и простите его – восторга я никогда не испытывал. Наши враги гибли один за другим. В те страшные, ужасные минуты, которые я не забуду никогда и детям своим заповедаю, эти два чувства боролись во мне, буквально сводя с ума.

Кровь, агонизирующие обезглавленные тела, катящаяся мимо меня голова с