даты получения последней денежной суммы от ответчика, — не моргнув и глазом выпалил адвокат.
Судья впервые за все время слушаний повернулся к Первенцеву и Наташе.
— Уважаемый ответчик отказался от услуг адвоката и намерен защищать себя сам. — Он пробежал глазами переданную ему распорядителем визитную карточку Первенцева, на которой Наташа успела написать и свою фамилию. — Господин…
э-э-э… Пер… Пер… хм, коммерческий директор, и госпожа Натали, переводчик.
Наташа уткнулась глазами в бумаги, избегая смотреть на судью, чтобы, не дай Бог, не расхохотаться. Он явно перенапрягся, пытаясь выговорить фамилию Первенцева, и с ее собственной экспериментировать не стал.
Первенцев откашлялся и заговорил. Наташа громко и четко переводила, стараясь ничего не упустить.
— Ваша честь, я буду краток. Все изложенное адвокатом уважаемого истца, вплоть до ноября прошлого года, соответствует действительности, за одним маленьким, но существенным исключением. В договоре аренды, подписанном обеими сторонами в феврале 1979 года, отсутствуют слова «в письменном виде». Вы сами можете в этом убедиться. Оригинал договора у меня с собой.
— Я уже имел возможность ознакомиться с договором, — возразил судья. — И должен сказать, что эти слова там есть.
— И все же позвольте мне ознакомить Вашу честь с моим экземпляром. — Первенцев подозвал распорядителя и передал ему договор. — Обратите внимание на собственноручные подписи сторон на каждой странице и отсутствие вставок и исправлений в третьем пункте второй статьи, в котором как раз и говорится об интересующем нас предмете.
Судья быстро пробежал глазами нужную страницу, перевел взгляд на лежащий рядом документ и еле заметно насупился. Однако это не укрылось от внимания адвоката. Он занервничал.
— У белых всегда много денег! — воскликнул он, от волнения забыв добавить «Ваша честь». — Они привозят хитроумные копировальные машины, которые могут подделать все, что угодно.
В зале зашумели. Судья нетерпеливо застучал молоточком-.
— Я, кажется, не давал вам слово, — бросил он адвокату.
— Поэтому можно с уверенностью утверждать, — продолжал Первенцев, — что речь идет об устном уведомлении, которое и было сделано моим представителем в начале ноября, а именно в четверг, третьего числа. Наша компания выполняет заказ Нигерийской национальной нефтяной корпорации на строительство нефтепровода. К ноябрю участок нефтепровода, проходящий по территории Западного штата, был в основном закончен, и мы уведомили господина Эбохона, что с декабря месяца договор аренды прекращает действовать.
— В таком случае почему вы оставили в доме все свое имущество? — поинтересовался судья.
— И радиомачту, — вставил адвокат.
— Не все, а только часть имущества была нами оставлена по договоренности с хозяином дома.
— Это ложь! — завопил адвокат. — Зачем ему радиомачта? В зале опять зашумели.
— Рошанз, гоу бэк ту Роша![9] — закричал кто-то. Судья застучал молоточком. Постепенно крики стихли.
— Павел Иванович, а может быть, сказать им о национальных интересах? — шепнула Первенцеву Наташа.
— Скажи что-нибудь сама, — устало ответил он. Только сейчас Наташа заметила, как он бледен.
Она набрала в легкие побольше воздуха и, вздернув подбородок, повернулась к судье.
— Ваша честь, наши люди находятся здесь по договоренности с правительством Нигерии. Они работают на благо вашей страны и в интересах всего нигерийского народа. Развитие национальной экономики — ключ к решению таких серьезных проблем, как нищета и безработица. Без этого невозможно добиться реальной самостоятельности. И мы помогаем вам в этом.
Судья с интересом взглянул на нее. Его умные, усталые глаза лукаво блеснули.
— Следует ли вас понимать так, что вы делаете это бесплатно?
— Нет, конечно, — улыбнулась Наташа. — Но строительство нами ведется на льготных условиях. Любой ответственный сотрудник Национальной нефтяной корпорации подтвердит вам это.
— Не желают ли уважаемые стороны добавить что-либо по существу дела? — спросил судья и, не дожидаясь ответа, закончил: — Решение суда будет направлено вам в обусловленные законом сроки. В слушаниях объявляется перерыв на полчаса. — Он быстро встал и вышел из зала.
Адвокат истца, который так и не смог оставить за собой последнее слово, что-то возбужденно шептал на ухо своему клиенту. Так или иначе, но заседание суда было закрыто с совершенно непредсказуемым результатом.
Первенцев и Наташа не сразу разыскали на запруженной толпой площади свою машину. Витек мирно спал на заднем сиденье. Наташу всегда восхищала эта типичная черта всех шоферов — засыпать когда угодно и где угодно, лишь только выдастся свободная минутка.
Стук в стекло разбудил его. Он вскочил, протирая глаза.
— Поехали, Витя. — Первенцев выглядел совсем усталым и разбитым. — В следующий раз пошлю Иннокентия. Эти игры не для меня.
— Зря вы так, Павел Иванович, — убежденно сказала Наташа. — Вы были просто великолепны.
— Ты тоже неплохо выступила, — усмехнулся Первенцев. — Строительство нами ведется на льготных условиях. Любой подтвердит, — передразнил он ее. — Кто тебя научил так блефовать?
— Но мы же выиграли этот заказ на торгах, — возразила Наташа. — Значит, предложили самые выгодные условия.
— Эта точно, дешевле ни у кого не было.
— Значит, я не так уж и соврала?
— Выходит, так, — согласился Первенцев.
— А когда придет решение суда?
— Не раньше чем через неделю, а может, и того дольше. Здесь торопиться не любят.
Он умолк. Наташа свернулась калачиком на сиденье. Машину покачивало на ухабах. Убаюкивающе жужжал кондиционер. Она и сама не заметила, как заснула.
— Да, зря ты, Витя, не женат, — услышала она сквозь сон голос Первенцева. — Зря.
— Никак не найду подходящую девушку, Павел Иванович, — бойко, как пионер на линейке, отрапортовал тот.
— Все вы, нынешняя молодежь, тянете с этим делом. Вот и барышня наша тоже не замужем.
Наташа вынырнула из-за спинки сиденья и посмотрела на него веселыми зелеными глазами.
— Мне, Павел Иванович, торопиться некуда.
— Торопиться ей некуда. Потому и тощая такая. — Первенцев явно пребывал в благодушном настроении. — То ли дело моя Дарья Михайловна или Марина Марчукова. Как говорится, берешь в руки — маешь вещь. А какая тоненькая была, когда я за ней ухаживать начал, прямо тростиночка.
— Значит, вас тогда это не волновало, — ввернула Наташа.
— Нет. Влюблен был, как Ленский. Стихи писал. Все клумбы в Москве опустошил. Денег-то не было цветы покупать. Вот и разбойничал. Вспомнить стыдно.
— Так уж и стыдно? — не поверила Наташа.
— Один раз чуть в милицию не загремел. Какая-то бабка пристала, вцепилась в рукав, голосит, как иерихонская труба. Милицию, кричит, вызову. А мне в милицию никак нельзя. Я — секретарь комсомольской организации. Ну, я ей про любовь. Горю, мол, ясным пламенем, а на стипендию какие цветы, душа бы с телом не рассталась. Ох и расчувствовалась она. Даже обедом предлагала накормить.
Наташа расхохоталась. Витек хрюкнул в кулак.
— Вот до чего женщины нашего брата доводят, — важно изрек он.
— Зато какие воспоминания! — Наташа повернулась к Первенцеву. — Павел Иванович, я вот что подумала. Строительство уже в основном закончено. А куда подевалась вся техника?
— Стоит, родимая, на площадке в Икороду, за складами.
— И что с ней будет дальше?
— Пока не решили. Часть отправим в Союз, часть здесь оставим.
