две жены Генриха VIII, Анна Болейн и Кэтрин Говард, заплатили страшную цену королевской любви. Обе были молоды и красивы, но это не спасло их, а скорее погубило.
Тем же путем, вдоль Темзы, Наташа дошла до галереи Тейта. Мирные пейзажи Констебля восстановили ее душевное равновесие и в какой-то степени примирили с несовершенством мира.
На обратном пути она слегка заплутала и неожиданно вышла на улицу, название которой показалось смутно знакомым. Кингз-роуд.
Кингз-роуд. Наташа замедлила шаг и в задумчивости остановилась прямо посреди тротуара. На нее тут же кто-то налетел, но она даже не почувствовала. Ну, конечно, как она могла забыть! Кингз-роуд, 24. Лондонский офис «ЭНКО», той самой британской фирмы, которая сотрудничала с ними в Нигерии. Майкл Джонс, Джек Мартин, Майкл, Майкл, Майкл. И это где-то здесь, совсем рядом.
Наташа перешла на четную сторону. А вот и номер двадцать четыре. Не задумываясь более, Наташа толкнула тяжелую дверь, слева от которой красовалась медная табличка с надписью «ЭНКО», и вошла в прохладный, отделанный деревянными панелями холл.
В глубине его, за массивной стойкой, восседала молоденькая секретарша. Наташа быстро подошла к ней.
— Здравствуйте, я хотела бы видеть М-м-май… Джека Мартина.
Секретарша удивленно уставилась на нее.
— У нас такой не работает.
— Ну тогда Майкла Джонса.
— Тоже нет. Вы уверены, что пришли по адресу?
— Конечно. Есть здесь кто-нибудь, кто работал в фирме в 1980 году?
— Одну минуту.
Секретарша зашелестела клавишами компьютера.
— Пол Смит. Но он сейчас на совещании. Освободится не скоро. Еще Робин Бромптон. Второй этаж, третья комната налево.
Это имя ничего не говорило Наташе, но она решила рискнуть. Бромптон оказался совершенно незнакомым ей седым джентльменом, но он сразу вспомнил и нигерийский проект, и тех людей, которые так интересовали Наташу.
— Майкл уволился из фирмы в самом начале восьмидесятых и сразу уехал куда-то, кажется, в Южную Америку. А Джек Мартин работал до восемьдесят девятого года, а потом вышел на пенсию. Боюсь, у меня для вас не самые хорошие новости. Он умер год назад.
От неожиданности Наташа больно прикусила губу. Трудно было представить, что Джека больше нет. Он всегда был так полон жизни. Сколько ему было лет? Семьдесят, семьдесят один или, может быть, и того больше?
— Я был у него на похоронах. Очень грустно все это. — Бромптон тихо вздохнул. — Замечательный был человек.
— Скажите, а у вас не сохранился телефон его жены, то есть вдовы?
— Сьюзен? Конечно.
Он продиктовал ей номер.
— Можно позвонить от вас?
— Несомненно. — Он пододвинул к ней телефон.
«Ковент-Гарден», как всегда, кишмя кишел народом. С тех пор как отсюда убрали знаменитый рынок и взамен понастроили кафе, кондитерских и ресторанчиков, это место облюбовали для себя уличные музыканты, фокусники и торговцы сувенирами. И неудивительно, ведь от туристов отбою не было.
Сьюзен Мартин присела за угловой столик кафе, откуда открывался хороший вид на площадь, и приготовилась ждать. Наташа должна была появиться с минуты на минуту. Самое главное, не пропустить ее в этой толпе.
Ее звонок застал Сьюзен врасплох. Голос из далекого прошлого, когда они с Джеком еще только начинали свой путь. Каким безоблачным сейчас казалось то время.
Сьюзен почувствовала, как на глазах закипают слезы. Она никак не могла приучить себя к мысли, что его больше нет. Она привыкла быть нужной, предупреждать все его желания, купаться в его любви. И вдруг, в одночасье, все кончилось. Пустота вокруг, которую ничто не может заполнить. Вот когда она по- настоящему пожалела, что у них не было детей.
Сьюзен сняла изящную соломенную шляпку с загнутыми полями и положила на стул. Встряхнув волосами, она достала из сумочки сигарету и закурила. И тут же почувствовала угрызения совести. Джек так не любил, когда она курила. Всю жизнь неустанно боролся с этим.
— Ты же умная девочка, Сью, — услышала она его хрипловатый голос. — Это все равно что поджигать банкноты и дышать их ядовитым дымом.
А теперь даже остановить ее некому. Вздохнув, Сьюзен затушила сигарету и тут увидела Наташу. Она стояла в толпе зевак и слушала струнный дуэт. Девушка и юноша в две скрипки играли Вивальди. Воздушная, трепетная музыка взвивалась над толпой. Сьюзен видела, как светлеют лица людей, на глазах становясь добрее и мягче.
Наташа слушала их, прикрыв глаза. На губах блуждала неуловимая улыбка. А она почти не изменилась, подумала Сьюзен. Даже похорошела. Красота ее стала более зрелой и законченной. Она заметила, с каким интересом поглядывают на нее стоящие рядом мужчины.
Музыканты закончили играть. Раздались громкие аплодисменты. Наташа вздрогнула, словно пробудившись от сна, и обежала глазами площадь. Сьюзен помахала ей рукой.
— Привет! — Наташа опустилась на стул рядом с ней. — Ты слышала, как они играли? — Сьюзен кивнула. — Чудо какое! Жаль, что у меня денег в обрез. Все бы им отдала.
— Ты все такая же восторженная, — заметила Сьюзен. — Ничуть не изменилась.
— Ты тоже. — Наташа взглянула на нее. Это было, конечно, некоторое преувеличение. Сьюзен очень изменилась с тех пор, как они виделись в последний раз. Веки набрякли, в уголках глаз притаились морщинки, которые даже умело наложенный слой косметики не мог скрыть Время беспощадно к женщинам.
— Извини, что не пригласила тебя домой. Я стараюсь оттуда улизнуть при первой возможности. Подумываю даже о переезде.
Наташа сразу поняла, что она имеет в виду. Видно, даже спустя год все еще настолько полно Джеком, что ей невмоготу.
— Все в порядке. Я понимаю, — сказала она. — Мне так жаль, Сьюзен. Я…
Сьюзен замахала рукой.
— Не надо об этом. Я и так раскисла, когда ты позвонила. Сразу вспомнила, как вы танцевали тогда, в Африке. И все вновь ожило. Сколько лет прошло с тех пор? Десять, двенадцать?
— Пятнадцать.
— Так много. Господи, целая жизнь. А я и не заметила. Давай закажем что-нибудь, отметим нашу встречу. Конечно, коктейль в кокосовом орехе нам здесь не подадут, но за сухое мартини ручаюсь.
— Ты тоже все помнишь, — заметила Наташа.
— Как будто это было вчера. Бокалы негромко звякнули.
— За тебя.
— За тебя и за твой приезд. Расскажи, как ты здесь очутилась и как нашла меня?
Пока Наташа рассказывала, Сьюзен задумчиво катала по тарелке маслину.
— Здорово, что у тебя есть сын и что ты работаешь. Тебе удалось заполнить свою жизнь. Это моя большая ошибка.
— Поправимая.
— Надеюсь. Они помолчали.
— Ты помнишь Майкла Джонса? — вдруг спросила Сьюзен. От неожиданности Наташа чуть не выронила бокал.
— Д-да.
— Насколько я помню, между вами в Нигерии начиналось что-то красивое.
Красивое. Начиналось. Она даже не знает, насколько она права, в смятении подумала Наташа. Рука ее
