Поэтому и нет спасения от мира падшего космоса вне Церкви Христовой. Там, где нет Причастия — там нет НОВОЙ Реальности Нового Завета. Там нет причастия Вечной Жизни. Там по-прежнему «смерть и время царят на Земле»…
Христиане приглашают: «Придите и вкусите»… А нас называют «нетерпимыми». За то, что мы хотим передать людям великий Дар Христов — нас честят «жестокими». За то, что мы возвещаем НОВЫЙ Завет — нас именуют «отсталыми». За то, что мы призываем продумать и понять Откровение Божие — нас обзывают «бездумными фанатиками».
Мы говорим о возможности спасения во Христе — а нас за это называют «несправедливыми». «Где справедливость? — Справедливость требовала бы, чтобы вся человеческая порода была обречена на гибель, так как она вся, как massa perdutionis, заслуживает её; если же Богу в его неисповедимой милости угодно было добрую часть её, по собственному выбору спасти и удостоить высшего блаженства, то кто осмелится видеть тут нарушение справедливости?»[358]. «Язычников возмущала проповедь об аде для них. „Слыша такие речи, язычники спрашивали: „за что? Чем мы так худы, и чем вы лучше нас?“. Они не могли понять, что христианское учение считает гибнущих не за худших, а прежде всего за несчастных, а христиан — не за лучших, а прежде всего — за помилованных и облагодатствованных“[359].
Спасение в Церкви есть — приидите. А вне Церкви… Ещё в iii веке священномучеником Киприаном Карфагенским сказано: «Кому Церковь не Мать — тому Бог не Отец». И нехристиане с этим были согласны: и в самом деле для тех, кто живёт вне христианства, Бог — не Отец. Он — «Владыка», «Единая Энергия», «Карма», «Нирвана», «Божественный Принцип», «Безликий Брахмо»… И только Христос сказал:
Мир за это очень обиделся на Христа и на христиан. Обиделся ещё при жизни Христа. И даже две тысячи лет спустя после Его казни так и не простил Христу: ясности Его свидетельства о том, что Путь Спасения — один.
За что распяли Христа? — Ну, в частности, за это:
А вот ещё то слово Христово, которое так не любят сейчас вспоминать:
И до сих пор языческий мир, мир «улучшателей» и «прогрессистов», не разглядевших Нового Завета, требует от нас: Ну, скажите нам, что мы тоже спасёмся. — Да, спасётесь. Если придёте ко Христу, если примете Евангелие целиком, а не кусочками. Если расслышите Его обращение: «Покайтесь… Приимите… Сия есть Кровь Моя, за вас и за многих изливаемая во оставление грехов…».
ГРЕХ БЕЗ ПРОЩЕНИЯ
Одна из самых поражающих строк Евангелия — “Всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам. Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сём веке, ни в будущем” (Мф. 12,31-32).
Отчего столь жёсткое предупреждение? Неужели у разных личностей в Троице разные характеры, и Дух более обидчив, чем Сын? Почему столь резкое исключение? Оказывается, тот, знакомый нам по “Братьям Карамазовым”, мерзавец, который бросил крепостную девочку на корм собакам, может быть прощён, а человек, сказавший лишь одно слово, не имеет уже никакой надежды?
С точки зрения нравственной подобное суждение не может быть понято. Означает ли это, что Христос проповедовал безнравственные вещи? Очевидно, что нет. Значит, надо искать иную перспективу, в которой слова Христа обретают свой смысл. Если этой перспективой не может быть моралистика, значит, речь идёт о религии.
Да, потребности и мерки этики и религии не всегда совпадают. Как не всегда совпадают правила хорошего тона и правила поведения спасателя. Нехорошо мужчине класть руку на грудь незнакомой женщине и, не спросив её позволения, касаться своими губами её уст. Но будем ли мы с этих позиций оценивать спасателя, который делает искусственное дыхание потерявшей сознание горе-пловчихе? Будем ли мы звать милицию, чтобы она остановила хулигана?
Вот также и та трудность, к разрешению которой направлена Священная история, — это трудность религиозная, а не нравственная. Главная проблема человечества не в том, что оно склонно забывать нравственные прописи. Самая страшная неудача человечества, как она осознается религиозной мыслью — это то, что мы смертны.
Наверно, все религиозные мыслители согласятся со словами апостола Павла: “Господь — един имеющий бессмертие” (1 Тим. 6,16). Все остальное имеет жизнь лишь по причастию к Богу. Источник бессмертной жизни один. Туда, куда добрызжут капли той струи бытия, что бьёт из этого Источника, там тоже будет жизнь. Но что же будет с теми, кто отворачивает своё лицо от этих капель? Если Бог есть жизнь, а человек отвернёт от Него лицо — куда же будет устремлён его взор? В пустоту. Помните, в «Гамлете»— “Ты повернул глаза зрачками в душу, а там сплошные пятна черноты”?…
Всем нам знакома та боль, что возникает при резком перепаде высоты и, соответственно, давления. Бог создал нас для Себя, для жизни в Вечности. Поэтому Он насытил нас таким богатством жизни, чтобы мы чувствовали себя хорошо, будучи окружёнными Вечной Жизнью. Но мы отпали в пустоту, в разреженные слои бытия. И эта пустота начала отсасывать из нас давление, ставшее избыточным. От этого перепада начались наши боли. Мы начали разрываться изнутри. Другие существа в мире не были созданы для Вечности, и потому мера их боли в нашем мире несравнима с человеческой.
Отсюда та необычность места человека в мире, которая столь настойчиво порождает вопросы, подобные тем, что родились у Тютчева или у Семена Франка:
«Откуда, этот разлад между человеческой душой и всем миром, в состав которого ведь входит и она сама? Это есть великий факт человеческого бытия. Столь ничтожный и мелкий факт, как неспособность двуногого животного, именуемого человеком, спокойно устроиться на земле, есть — для взора, обращённого внутрь и вглубь — свидетельство нашей принадлежности к совсем иному бытию»[363].
Но люди выпали из Богообщения. Люди не смогли сами вернуть себе Бога. Что ж, тогда Бог вышел на поиски человека.
Бог ищет человека не для наказания. В притче о потерявшейся овце пастырь ищет овечку не для того, чтобы в наказание содрать с неё три шкуры, но чтобы избавить от опасностей. В притче о блудном
