вверх. Воронка стала еще больше и с радостью поглощала врывающиеся в нее энергии. И полежать не дадут. Тяжело вздохнув, я поднялась и продолжила восхождение.
К счастью, третий вопрос был последним. Тестирование закончилось, и я его прошла успешно! Я уже ничего не видела, кроме вырастающих передо мной ступеней, и ничего не слышала, кроме усиливающегося рева. Рывок, еще рывок. Шажок, еще шажок. И полное отсутствие мыслей и чувств. Одна-единственная цель: дойти.
Когда передо мной возник небольшой пятачок с каменным змеем посредине, я даже не поверила. Это и есть Кольцо мира? Похоже на мое кольцо, только змей уже не держит себя за хвост. Неужели я дошла?! И что теперь? Как я могу надеть свое маленькое колечко на это сооружение? Чего-то я недопонимаю. Надо подумать.
Но думать оказалось некогда. Оглушительный рев надо мной и сошедшее с ума пространство. И увеличивающаяся в размерах луна, притягиваемая воронкой. Последняя луна! Мелькнула мысль: «Поздно!» Сдергиваю с пальца Урбонус, бросаю на Кольцо мира. В глазах туманится, в голове словно звенят колокола. Больно! Из глаз брызжут слезы. Галлюцинации начинаются: Урбонус вдруг вырастает в размерах, опускается на Кольцо мира, и оно послушно соединяет свои концы. Я падаю сверху. Воронка схлопывается, и остановленные энергии недоуменно кружат вокруг каменного шпиля. Луна пролетает мимо и гордо удаляется, пытаясь отыскать свою орбиту. Распятая фигура срывается и падает вниз. Кащей!!! Урбонус вдруг соскальзывает со своего места и, уменьшаясь в размерах, опускается на свое привычное место, на мой палец. Ему на нем уютно и спокойно, можно и поспать. Энергетические вихри рассыпаются, в последнем рывке сбрасывая меня с вершины скалы, и я лечу, догоняя Кащея, к катастрофически быстро приближающейся земле.
— Ма-ма!!!
Глава 35
КАЩЕЙ
Мелькает знакомая тень, и меня подхватывают крепкие когти Кирина. Мой хороший! Падение замедляется, плавно переходя в полет. Плача от счастья, я вижу, как Кащея подхватывает Пит. Спасибо, собачка!
Копыта Кирина глухо цокают о каменистую почву. Я лежу, уставившись в голубое прозрачное небо без намека на только что бушевавшие здесь страсти, и не хочу двигаться. Хочу поверить, что все закончилось. Кащей! Как же там мой Кащеюшка?! Он живой?! Вскакиваю, оглядываюсь. Жук приподнимает голову человека в черном. Сухое, словно вяленый инжир, лицо, запавшие закрытые глаза… Плащ — Кащея, меч- кладенец на боку, но это не Кащей!
— Кто это?! — кричу. — Кто это такой?! — Меня бьет дрожь, руки начинают холодеть.
Ара подскакивает и хватает меня за плечи:
— Тихо, тихо, милая. Все хорошо. Ты спасла всех нас!
— А где же Кащей?! Я хочу видеть моего Кащея! — пытаюсь вырваться я.
— У нее начинаются неадекватные реакции, — подскакивает Гаенус, доставая на ходу что-то из рюкзака. — Это результат пережитого шока.
Он хочет влить мне в рот содержимое одного из своих пузырьков, но я отталкиваю его, выбиваю бутылочку. Резко пахнущая желтая жидкость, шипя, растекается по камням.
— Где Кащей?! — чуть не плачу я.
Старуха гладит меня, как маленькую, по волосам:
— Это он. Это и есть твой Кащей.
Я отрицательно мотаю головой:
— Да это мумия какая-то!
— А ты чего ждала, девонька, румяного добра молодца? Он сколько на скале провисел? Ни еды, ни воды. Вот и высох весь. Скажи спасибо, что бессмертный.
— Кащей? — всматриваюсь я в лежащего передо мной человека, тщетно пытаясь отыскать в нем знакомые черты.
— А кто бы это мог быть? — подтверждает Жук и подносит к его лицу нож.
— Что ты делаешь? — кричу, бросаясь к нему. — Не трогай его!
— Держите ее! Она сумасшедшая!
Ара и Тера виснут на моих руках, и я теряю в борьбе последние силы.
— Успокойся, мы хотим помочь. — Жук разжимает зубы лежащего, и Гаенус льет ему в рот воду из бурдюка.
Вода разливается, течет по его лицу, одежде…
Наконец он начинает делать глотательные движения.
Кажется, вместе с жидкостью в человека вливается жизнь.
— Долго отпаивать придется, но ничего, отпоим.
Жук отбрасывает пустой бурдюк.
— Жаль, воды больше нет.
— Вот, есть еще немного! — Я достаю сохраненную бутылочку из-под колы и сама пою несчастного.
Он глотает судорожно, ненасытно. Как мало!
Глаза его дергаются, чуть приоткрываются. Это его глаза! Их я не могу не узнать! Темные, глубокие, живые!
— Кащей!
Он с трудом приподнимает кисть, обтянутую одной кожей, и отмахивается от меня, словно от мухи.
В чем дело?
Кащей бессильно роняет руку. Затем до него доходит, что он более не распят на скале, а свободен. Он снова подносит ладонь к глазам, затем переводит взгляд на меня.
— Да не глюк это, не глюк, — вырастает за моей спиной ухмыляющаяся физиономия Жука. — Живая она.
— Всех она спасла, — показывается с другой стороны Тера. — И тебя, и нас, и весь наш мир.
Кащей не сводит с меня глаз, словно трогает взглядом каждый миллиметр моего лица.
— Неневеста, — слетает с его бескровных губ едва слышимый шепот.
— Я это, я.
Слезы щиплют глаза. Откуда они? Радоваться надо.
Я касаюсь ладонью его высохшего лица, он перехватывает мою руку.
— Ты пришла…
— Ага. Теперь все будет хорошо. Отпоим мы тебя…
— Я родник нашла! — бежит, размахивая бурдюком, бабка.
Вот умница какая! Все дружно поят Кащея, и я с удивлением наблюдаю, как начинает оживать его лицо.
— Еще воды! — кричит Тера и порывается схватить бурдюк и бежать.
— Я сам. — Кащей пытается приподняться, его подхватывают под руки наши мужчины и ставят на ноги.
— Сюда, сюда, — показывает дорогу Ара.
И Кащей на заплетающихся ногах вместе с моими друзьями идет к ручью мимо дремлющих огромных чебураторов. А мы с Терой идем следом.
Кащей падает на колени и припадает к источнику живительной влаги. Пьет, пьет так долго, что кажется, никогда не сможет напиться. А тело его постепенно возвращает свои привычные формы.
Короткий нервный смешок, и затем я начинаю смеяться, все громче и громче. Как мне радостно, что
