ехидцей во взгляде.
— Я тебе что, жена, чтобы отчитываться? Сахно полез в карман куртки, вытащил пачку денег, отсчитал несколько купюр и протянул Нику.
— Держи, здесь семьсот. Я тебе больше ничего не должен? Ник взял деньги, не сводя взгляда с лица Сахно. Что-то показалось Нику новым в его лице.
Наглость там присутствовала всегда, но теперь к ней добавилась какая-то сытая самоуверенность. Словно у Сахно именно сегодня имелся серьезный повод гордиться собой.
— А где чемодан? — спросил после паузы Ник уже другим, более миролюбивым голосом.
— В машине, — сухо ответил Сахно. — А что? Ты хотел пострелять, а не из чего было? А?
Ник видел, что Сахно заводится, но понимал, что остановить его уже нельзя.
Сахно любил набирать обороты, в какое бы состояние он ни впадал. Сейчас его несло в агрессию. Но и Нику не хотелось идти на попятную.
— Пойди и принеси чемодан! — твердо произнес он.
— На ключи, сам принеси! — Сахно бросил ему ключи от машины. Ник едва поймал их. — И не командуй больше! Я и без тебя здесь могу зарабатывать!
Он снова вытащил из нагрудного кармана сложенную вдвое пачку банкнот и показал ее Нику.
— Хочешь, одолжу тебе пару тысяч? — спросил он ехидно.
— Ты хоть знаешь, что нас полиция ищет? — Ник уставился прямо в наглые глаза Сергея.
Это сообщение, похоже, застало Сахно врасплох. Самоуверенность соскользнула с его лица.
— С чего ты это взял?
— Там в машине газета со статьей о смерти Погодинского. Если интересно, принеси — переведу.
Сахно сник, задумался, пожевал тонкими губами.
— На! — Ник бросил ему ключи от машины. — Заодно и чемодан принесешь!
Пока Сахно не было. Ник наговорил автоответчику Вайнберга сообщение.
Через пять минут Сахно вернулся. Протянул Нику газету.
— Давай, читай!
Они присели за стол, и Ник перевел Сергею статью.
— Ну так тут ни слова про нас! — пожал плечами Сахно. — Полиция ищет каких-то воров, а мы здесь при чем? — В его глазах снова загорелись наглые огоньки.
— Если они будут хорошо искать, то в конце концов они будут искать именно нас, — сказал Ник. — Давай чаю выпьем!
За чаем Ник сообщил напарнику, что завтра скорее всего им предстоит снова ехать в Трир.
При этой новости Сахно скривил губы, но промолчал.
— А где ты фару разбил? — спросил Ник.
— Это уже пару дней назад, в темноте. Кажется, мотоциклиста зацепил…
Знаешь, а я, наверно, завтра никуда не поеду… — выражение лица Сахно опять стало твердым, каменным, словно он сцепил зубы.
— Почему?
— Во-первых, там надо будет стрелять, а патроны кончились. А во-вторых, надоело работать за гроши!..
Ник молчал. Он не знал, как дальше разговаривать с Сахно, и говорить ли с ним вообще. Может, было бы разумнее помолчать и подождать, пока он сам заговорит. Хотя один вопрос крутился на языке: на кого Сахно растратил несколько остававшихся после стрельбы по собакам патронов?
Уже третий день Занозин находился в коме. Виктор приезжал по два-три раза в день в военный госпиталь, где лежал стажер.
— О надежде пока говорить рано, — повторял врач, грустно глядя на посетителя. — Из легких кровь откачали, но еще не все железо из груди вытащили.
Может сердце не выдержать…
Виктор покивал.
— Зайти к нему можно? — спросил. Врач вздохнул.
— Зайдите на минутку, — разрешил нехотя.
Занозин лежал на кровати, как подопытный кролик. Голова перевязана, грудь тоже стянута бинтами, пластмассовая трубка во рту, трубки поуже в ноздрях.
Вялая рука поверх одеяла принимала в вену капли из капельницы. Глаза закрыты.
Виктор молча стоял над стажером. Тяжесть давила грудь. Воздух в палате казался кислым.
В кармане зазвонил мобильный, словно разбудил его.
Врач, стоявший рядом, дернулся от неожиданного звука.
— Извините, — быстро проговорил Виктор, бросил взгляд на Занозина и вышел из реанимационной. В коридоре поднес трубку к уху.
— Ну что, есть новости? Как там твой помощник? — спросил Георгий.
— Все еще в коме.
— Послушай, у меня такое ощущение, что ты мне хочешь что-то важное рассказать.
— Почему? — удивился Виктор.
Он подошел к коридорному окну. Посмотрел вниз с высоты пятого этажа.
— Как почему? По логике вещей. Смотри! Как только ты поехал в Англию — события сразу ускорились. Ну а три дня назад тебя просто хотели убрать. Это случай, что в коме не ты, а твой стажер! К чему бы тебя убирать, если б ты ничего не узнал? А? Давай, раскошеливайся!
— Давайте вечером поговорим, — предложил Виктор.
— Хорошо, я перезвоню в семь.
Спрятав мобильник в карман пиджака, Виктор посмотрел на часы. Полвторого.
До семи оставалось еще много времени, достаточно, чтобы обдумать вечерний разговор с Георгием, да и вообще всю ситуацию в целом.
Вернувшись в центр, Виктор зашел в «Макдональдс», взял «чизбургер» со стаканчиком кофе и уселся у стеклянной стены.
Ел и смотрел на улицу. А на улице моросил дождь. Дождь словно не шел, а висел в воздухе. Им приходилось дышать, сквозь него приходилось проходить, как сквозь невидимую толпу. Он сопротивлялся, он прилипал влажным холодом к щекам.
И только здесь, в тепле «Макдональдса» этот холод сошел с кожи лица.
Виктор вспомнил о своем давнем приятеле, впихнувшем его в это дело, о Диме Ракине, работавшем теперь в спецотделе 'Ф'. Вот с кем надо бы встретиться, поговорить, посоветоваться. Ведь с ним можно было говорить, не раскрывая все карты, с ним можно было говорить полунамеками, ситуациями, как .было принято в этих спецотделах, занятых неизвестно чем.
Виктор достал записную книжку, нашел последний телефон Димы. Позвонить или не позвонить?
Допив кофе, Виктор решительно встал из-за столика. Поднялся по Городецкого к театру Франко, присел на мокрую скамейку в скверике перед театром. Достал мобильник.
— Алло, Дмитрия Ракина можно?
— Он у нас больше не работает, — холодно ответил мужской голос.
— А где его можно найти? — удивленно спросил Виктор.
— А вы кто ему будете?
— Мы вместе в МВД служили.
— И вы знаете, куда позвонили?
— Да.
— На Байковом, шестьдесят четвертый участок, — так холодно ответил голос.
У Виктора сперло дыхание.
— Он погиб? — спросил Виктор голосом, потерявшим силу.
— Несчастный случай. В час пик упал под поезд метро на станции «Оболонь».
Виктор нажал на кнопку отбоя, не попрощавшись с собеседником. Несколько минут сжимал мобильник в руке. Пытался собраться с мыслями, но влажный воздух, липнувший к рукам и щекам, раздражал.
Поднялся по лестнице к «дому с химерами». Улица Банковая показалась ему неестественно пустой. Ни
