Когда русская пехота закончила прохождение, мы вырулили из колонны, и все прошло удачно. Никто не обращал на нас никакого внимания. Вскоре из темноты к нам подъехал капитан Эккингер.
– Ну и повезло же нам! – сказал он, подавив, казалось, само собой разумеющийся смешок.
В ходе этого ночного броска были взяты: 1 танк, 47 тракторов, 13 орудий, 525 грузовиков, 15 прицепов, 3 полевые кухни, 54 гужевые подводы, 11 легковых машин и 150 пленных».
Так описал этот ночной марш в неизвестность обер-лейтенант Файг.
Он повествует также о приказе, отданном Эккингером на следующее утро:
– Всем спешиться! Наступать будем пешим строем! Наши БТРы нам доставят позднее, это сделает Файг, потому что должен же он отдохнуть. Обер-лейтенант Кёрбер примет командование над ротой Файга.
– Однако я, – возразил Файг, – совершенно с этим не согласен. Я уже сжился со своей ротой.
Таким образом, и в этот день Файг принял участие в главном сражении. Вместе с майором доктором Эккингером и своей ротой он встал в арьергарде ударной группы. Они двигались через небольшой лесок, который находился справа от большого шоссе, ведущего на Калинин. Вскоре перед ними заплескала свои воды Волга.
На этот раз Файг продвигался вперед недостаточно быстро. Поэтому он оторвался от своего командира и оказался неподалеку от того места, где авангардом расположились мотопехотинцы соседнего полка под командованием обер-лейтенанта фон Бубенхайма. Там он переговорил с Бубенхаймом и пробрался к двум мотопехотинцам, которые занимали передовой пост.
– Что случилось, почему вы так осторожничаете? – спросил он их. – Слушайте, я быстренько пройду вперед. А когда вернусь, не вздумайте открыть по мне огонь, ясно?
И он в одиночку двинулся через лес вперед. С опушки леса он увидел вдали перед собой силуэты окраинных домов Калинина. Несколько ближе различалось строение лесопилки, к которой он после краткого размышления и подобрался.
Внезапно метрах в двухстах он заметил два русских орудия. Стволы их были направлены в сторону шоссе, проходящего через Даниловское. На открытом месте располагался авиационный пулемет, рядом с ним курили два красноармейца. Файг разведал вполне достаточно и быстро вернулся назад к роте Бубенхайма.
– Артиллерийский корректировщик – вперед! – приказал он.
Через пару минут корректировщик появился, выслушал рассказ об обстановке, забрался на дерево, росшее неподалеку от лесопилки, и приготовился направлять артогонь. Оба орудия и пулемет после краткой перестрелки были подавлены.
На передовой появился генерал-лейтенант Кирхнер, с 20 мая 1940 года ставший кавалером Рыцарского креста, и отдал приказ о наступлении. Рота Бубенхайма, попав под сильный огонь неприятеля, залегла, не пройдя и нескольких шагов. Тогда вперед пошел Файг со своей 3-й ротой. На лугу с высокой травой они тоже были вынуждены залечь. Вскоре до Файга донесся голос лейтенанта Гайена:
– Взвод Гайена – встать – вперед марш!
Файг увидел поднявшихся из укрытий солдат, которые после короткой перебежки снова пропали из вида. Он тоже вскочил и, сопровождаемый своими мотопехотинцами, бросился вперед и подбежал к противотанковому рву, который ближе к Волге круто изгибался. Файг заглянул за поворот рва. Неприятеля нигде не было видно.
– Дальше на Калинин! – решил он для себя.
Разделившийся пулеметный взвод с наступлением темноты почел за лучшее для большей безопасности отойти назад. Так же поступил и взвод Барушке. Поблизости слышалось уханье миномета. Это работала рота Бубенхайма.
На краю рва можно было различить фигуры отдельных русских. Несколько мотопехотинцев вскарабкались на плечи своих товарищей и стащили неосторожно приблизившихся к ним русских вниз, в ров. Они оказались штатскими, к тому же среди них было несколько женщин.
Движение продолжалось. В авангарде шли лейтенант Гайен, унтер-офицер Хайзе, ефрейтор Гётц и еще один ефрейтор. Они уже продвинулись далеко вперед. Файг тоже не мог их видеть. Между тем совершенно стемнело. Вдруг противотанковый ров закончился. Они стояли уже вблизи берега Волги. Далеко впереди вверх поднялась одиночная осветительная ракета. В ее свете Файг разглядел очертания моста, а потом услышал негромкий окрик. Неужели это Гайес?
Заграждения из колючей проволоки, натянутой на деревянные рогатки, обозначали внутреннюю границу охраны моста, тянувшуюся до самой воды. Файг прошел до противоположного конца заграждения и остановился у высокой насыпи. Прямо перед ним возвышался железнодорожный мост. Цель была достигнута, правда, пока незначительной частью солдат.
К верху насыпи вела деревянная лестница. На верху насыпи стояло четверо человек. Файг узнал лейтенанта Гайена и двух других солдат. Прямо на земле сидели два красноармейца – охрана моста, взятая в плен.
Нападение до сих пор не было никем замечено. Но именно теперь требовалась величайшая осторожность. Рота еще не подошла, когда по мосту прогрохотал железнодорожный состав. Хайцер и Локфюрер склонились над краем насыпи, стараясь что-то рассмотреть. Вскоре стало возможно разобрать какие-то слова, донесшиеся снизу. Трое русских с папиросами в зубах подошли к насыпи и стали подниматься по деревянной лестнице.
– Гайен – первого! Хайзе – второго, я – третьего! – прошептал Файг.
Ошарашенные русские без всякого труда были взяты в плен.
– Где осталась рота, господин обер-лейтенант? – спросил ефрейтор Гётц.
Сразу же после этого вопроса на мосту послышалось бряканье котелков и показались фигуры беспечно приближающихся шести красноармейцев. Внезапно с противоположной стороны насыпи раздались выстрелы. Громыхнули брошенные ручные гранаты. На противоположном берегу Волги заработал пулемет в одном из русских дзотов.
Несколькими секундами спустя ему ответили пулеметы залегшего чуть дальше взвода. К дзоту протянулись огненные дуги осветительных ракет, и спустя недолгое время он уже был в огне.
Едва ли не в упор по пяти подходящим по насыпи красноармейцам ударили несколько автоматов и пулемет. Рядом с командиром роты упал замертво ефрейтор. Был ранен лейтенант Гайен. Они остались втроем, да еще с пятью взятыми ими в плен русскими. В этот момент величайшей опасности Файг услышал зов:
– Рота Файга, рота Файга!
Он бросился на этот зов и привел свою роту. Теперь они плотно закрепились у южной оконечности моста. Как из-под земли возник майор доктор Эккингер.
– Отлично проделано, Файг! – только и произнес он.
Чуть позже к нему явился ефрейтор Гётц с докладом:
– Обследованы все опоры моста, взрывчатка не обнаружена.
– Теперь займемся дотом!
Расположенное на противоположной стороне насыпи гнездо сопротивления вскоре было подавлено, и вот вся рота, наконец, собралась в теплой котельной калининского вокзала. Все пространство железнодорожной насыпи вплоть до построек Калинина было очищено от неприятеля. Ночь прошла без каких-либо неожиданностей.
Утром 14 октября рота была выбрана для выполнения особого задания командования. К городу подошла танковая бригада, и новое задание дивизии звучало так: «Город Калинин и расположенный в двух километрах восточнее него автомобильно-железнодорожный мост через Волгу должны быть заняты».
И снова батальон Эккингера пошел в авангарде. Когда 3-я рота прошла железнодорожным подземным переходом и приблизилась к расположенному рядом с железнодорожной насыпью дому, по ней был открыт огонь. Стреляли с другой стороны привокзальной части насыпи.
Отделения, передвигаясь перебежками, сумели по подземному тоннелю обойти простреливаемую зону. Вскоре сопротивление неприятеля было сломлено. Держась вдоль рядов строений, мотопехотинцы продолжали наступать. Сражавшиеся в центре города подразделения остались у них за спиной. Мотопехотинцы прорывались к мосту, желая захватить его. Майор Эккингер в своем БТРе тоже двигался вперед. Файг забрался на его броню. Справа и слева наступали его товарищи. До моста оставалось около
