швырнуло в кювет вверх колесами. Второй на полном ходу споткнулся, повалился на бок и стал описывать на дороге круги. Автоматчик выбрался из коляски, ошалело заметался, перескочил канаву и побежал прямо на машину Сократилина.
– Смотри, немец-то ополоумел! – закричал Вася. – Сейчас я ему врежу.
– Стой! Не надо, – остановил его Швыгин. – Я его руками возьму. – Он схватил карабин и выскочил из машины.
Третий мотоцикл горел. Четвертый – утонул. Водитель пытался на мосту развернуться, но на полном газу врезался в деревянные перила и вместе с мотоциклом свалился в Дубиссу. Остальные повернули назад. Вася пытался достать их из пушки. Три раза стрелял и промахнулся.
Пришел Лесников, поздравил с боевым крещением, а потом стал допрашивать пленного. Костя Швыгин взял немца легко. Он ждал, когда немец подбежит к капониру. А потом выскочил навстречу, легонько стукнул его прикладом по голове, и тот сел. Костя погрозил ему пальцем:
– Сиди и не рыпайся.
Это был рослый, упитанный, темноволосый, с надменным лицом унтер. Когда Лесников подошел к нему, унтер нехотя поднялся, одернул грязно-зеленый френч и, заложив руки за спину, широко расставил ноги. Лесников сурово сдвинул брови.
– Nehmen Sie Haltung an! [1] – скомандовал ротный. Он отлично знал немецкий.
Немец усмехнулся, сдвинул ноги, упустил руки.
– Rang, Name? [2]
– Feldwebel Gerhard Schobert. [3]
– Welche Einheit? [4]
– Achte Panzerdivision unter General Brandenburg. Erstes Motorradbatallion. In einer halben Stunde sind unsere Panzer hier. – Он поднял руку, чтобы посмотреть на часы. Часов не было. Фельдфебель злобно покосился на Швыгина. – Der hat meine Uhr! [5]
Лесников пристально посмотрел на Костю.
– Дай-ка часы-то!
Швыгин изобразил страшное удивление.
– Какие?
– Ручные, которые ты у него снял.
Костя возмущенно хлопнул себя по ляжкам:
– Надо же! И когда только успел нажаловаться. Вот гнида фашистская!
Ротный взглянул на часы, покачал головой.
– Примитивная штамповка, – и бросил часы фельдфебелю. Тот поймал их и поклонился.
– Danke schon [6].
– Macht nichts. Wozu brauchen Sie jetzt eine Uhr? [7]
Фельдфебель мгновенно скис и жалобно, как побитая собака, уставился на ротного:
– Ich werde erschossen? [8]
– Warum nicht? [9]
– Ich bitte Sie. Lasst mich am Leben. Wenn unsere kommen, leg ich ein Wort fur Sie ein [10].
– Что?! – Лесников побагровел и сжал кулаки, – Вы послушайте, что этот выродок мне предлагает. – Лесников повернулся к Сократилину. – Он обещает замолвить за меня словечко, когда нас возьмут в плен.
– Und fur die dort?! [11] – высоким голосом крикнул Лесников и показал на своих ребят.
– Nicht fur allen [12], – буркнул фельдфебель и опустил голову.
– Какая наглость! Какая самоуверенность!… Сержант Швыгин!
– Я, товарищ старший лейтенант! – рявкнул Костя. Ротный небрежно махнул рукой:
– Отведи и шлепни.
– Слушаюсь, – радостно крикнул Костя и ткнул унтера прикладом. – Ком, ком, ядрена мать.
Ноги у фельдфебеля подогнулись, он встал на колени.
– Ах ты, гнида фашистская! – Костя выругался, схватил немца за воротник и потащил. Немец заревел, да так, что даже Швыгин опешил.
– Разрешите, товарищ лейтенант, я его здесь?…
Фельдфебель, обхватив Костин сапог, плакал. Это было так омерзительно, что Лесникова передернуло.
– Отставить, Швыгин.
– Что отставить? Почему отставить? Они уже сколько наших?…
