– Назад, Щербак!
Водитель схватился за рычаги. Самоходка дернулась назад, раздался оглушительный грохот: машину заволокло дымом.
– Горим!
– Горим? Где горим? – ничего не понимая, спросил Малешкин, словно от огня закрыв руками лицо.
– Выпрыгивай!
Бянкин бросился к люку, попытался откинуть крышку. Но она не поддалась, даже когда к нему на помощь подскочил Домешек.
– Капут нам. Заклинило, – сказал Домешек.
– Что же теперь делать? – спросил Саня.
Собственная смерть ему показалась необычной и страшной. Хотя они и горели, но огня не было, да и дым очень уж не походил на настоящий дым, и самоходка почему-то дребезжала, как будто двигалась.
Щербак ногой бил по крышке переднего люка.
– Защелку, защелку отожми! – кричал ему Бянкин.
Щербак дернул рукоятку защелки, и люк распахнулся. Первым вывалился из машины водитель, за ним – заряжающий, наводчик зацепился за что-то карманом. Бянкин схватил его за руки, дернул, и Домешек головой полетел в снег. Последним из машины кубарем выкатился Малешкин.
Со всех сторон стреляли танки. Снаряды с воем проносились над головами. Экипаж младшего лейтенанта Малешкина отступал по-пластунски. Впереди, как бульдозер разгребая снег, полз Щербак, за ним – Домешек, потом – Бянкин. Командир прикрывал отступление.
– Скорее, скорее… – подгонял себя Саня и вдруг остановился.
– Лейтенант, лейтенант, погодите! – кричал кто-то.
Малешкин оглянулся. За ними, размахивая автоматом, бежал Громыхало.
– Куда вы, лейтенант? Самоходку зачем бросили?
– Ты что, не видел, как она сгорела? – спросил Саня.
– Когда сгорела?! Вон она ездит.
То, что Малешкин увидел наяву, вряд ли могла изобрести даже его фантазия. Самоходка, нахлобучив на себя крышу хаты, ползла по огородам. И Малешкин все понял. Никто их не поджигал. Просто Щербак въехал в дом и протаранил его насквозь. Грохот свалившейся крыши они приняли за разрыв снаряда, а пыль от глиняных стен – за дым.
Его экипаж тоже ошалело смотрел на разгуливающую самоходку с крышей на спине.
– Щербак, почему она движется? – спросил Саня.
– Я поставил ее на ручной газ.
– Теперь мне все понятно, – сказал Малешкин и сурово посмотрел на экипаж. – К машине!
Они поползли обратно. Танки продолжали стрелять. Ударили по самоходке.
Снаряд, как огненый шар, налетел на машину. Во все стороны брызнули искры. Сане показалось, что снаряд разбился о броню вдребезги.
Самоходка прошла еще метров десять, потом завалилась кормой, задрав вверх пушку. Крыша с нее сползла.
– Почему она не горит? – спросил Домешек.
– Подождем малость, и загорится, – уверенно сказал Щербак.
Подождали минуты три, самоходка не загорелась.
– За мной! – приказал Саня, и экипаж послушно пополз за своим командиром.
Стрельба усилилась. Одна хата пылала уже вовсю, другая только что загорелась. В воздухе повис клокочущий залп «катюш», и вслед за ним, казалось, с оглушительным треском лопнуло небо. Взрывная волна оторвала Саню от земли и швырнула головой в снег под гусеницу. От тупой боли в локте рука онемела. Ничего не видя, ослепленный снежной пылью, Малешкин заполз под машину. Там уже сидел его экипаж. Самоходка, заехав в яму, образовала довольно-таки удобное укрытие. Саня протер глаза.
– Все целы? – спросил он.
– Пока все, – ответил Домешек.
– А где Громыхало?
Наводчик высунулся из-под машины:
– Вон лежит. Кажется, убили.
Саня посмотрел и увидел на снегу свернутую в комок шинель.
– Громыхало! – крикнул Домешек.
Комок зашевелился, из снега высунулась шапка.
– Вались сюда, Громыхало.
