мере, не смертельно — мы выживем и будем жить дальше, а еще через какое-то время все наладится. Здравый смысл, таким образом, позволяет нам понять, что кажущееся «концом» — на самом деле лишь один из этапов жизни. И он, в свою очередь, закончится, а потому бояться нечего.
Впрочем, должен сделать еще одну оговорку. Наши опасения, как правило, абсолютно неоправданны, ведь они иррациональны. Страшась, мы просто ткнули пальцем в небо, подумали, что попали (куда только?!) и испугались. В действительности же то, что кажется нам неизбежным, часто и вовсе не имеет никакого шанса! Это только кажется, что неизбежно, и страх (с присущей ему категоричностью) на этом настаивает. Но кому мы будем верить — своему страху или здравому смыслу, тому, кто запугивает, или тому, кто вселяет уверенность? Выбор за нами! И здравый смысл предлагает сделать правильный выбор.
Страх пугает нас тем, что, мол, сейчас все кончится — «каюк, и баста!» Но если не слушаться своего страха, а обратиться к здравому смыслу, то сразу станет ясно: «каюк, и баста!» — это участь нашего страха. Страх преувеличивает, рассказывает нам небылицы, придумывает «ужастики с плохим концом». Если же ты понимаешь, что не только «плохого», но и вообще никакого «конца» не намечается — то твой страх лишается всяких средств воздействия на тебя! Он уже не может сказать: «Не суйся — убьет!», вы его сами в этом случае убьете. И правильно сделаете!
На абордаж!
Теперь мы знаем, как бороться со страхом случайности и страхом социальной неудачи, но как бороться с главным врагом — страхом смерти? И хотя лично я думаю, что страх смерти — это чистой воды сумасшествие, поскольку нельзя бояться того, о чем не имеешь ни малейшего представления (как говаривает иногда моя матушка, продолжающая замечательный буддийский род: «А может быть, там даже хорошо!»). Но, как ни крути, кто-то этот страх имеет и этого «не-пойми-что» побаивается, а потому надо и на этот роток накинуть платок. Как же мы будем это делать?
Обычно, когда нам в голову приходит шальная мысль бояться собственной смерти, мы начинаем судорожно искать пути выхода: мы вызываем врачей, спасателей и призвали бы себе на помощь, наверное, даже шаманов племени Вуду, если бы это было возможно. Суета возникает в нас невозможная: «Спасите, помогите!».
Теперь для разъяснения механизма, с помощью которого мы победим этот страх, я хочу рассказать вам сказку. Вообще-то она хорошо известна, а потому я позволю себе быть кратким. Итак, сказка дядюшки Римуса про братца Кролика, братца Лиса и смоляное чучело.
Братец Кролик и братец Лис давно не ладили друг с другом. И братец Лис всегда хотел изловить братца Кролика, чтобы и наказать задиру, и полакомиться, соответственно, крольчатинкой. Но затея эта, к сожалению для братца Лиса и к счастью для братца Кролика, не удавалась. Однажды, пребывая в тоске и печали, братец Лис решил смастерить смоляное чучело кролика (творческое, видимо, было у него настроение). Смастерил, потом намазал его черной, необычайно липкой смолой и выставил на дороге. Как раз в это время на горизонте появился братец Кролик, направляясь прямиком на свою погибель. Братец Лис, потирая руки, схоронился в засаде.
Страх смерти обратно пропорционален хорошей жизни.
— Приветствую тебя, господин хороший! — закричал братец Кролик, едва завидев смоляное чучело.
Чучело, разумеется, ничего братцу Кролику не ответило.
— Я, кажется, с тобой здороваюсь! Что ты не отвечаешь?! — братец Кролик стал быстро выходить из себя. — А ну, отвечай немедленно: «Здравствуй, братец Кролик!».
Чучело продолжало невозмутимо молчать, чем не на шутку разлило братца Кролика.
— Ах так! Значит, не хочешь разговаривать! Так получай же! — прокричал братец Кролик и ударил смоляное чучело правой лапой, последняя немедленно увязла в смоле. — Ты еще смеешь хватать меня за лапы! — пуще прежнего разозлился братец Кролик и ударил его другой лапой, а потом еще и ногой.
Короче говоря, уже через несколько секунд он был крепко-накрепко приклеен к смоляному чучелу. Из своей засады появился братец Лис...
— Ну теперь ты попался! — радовался находчивый рыжий охотник. — Теперь я тебя зажарю и съем!
— Жарь меня, жарь, братец Лис! — взмолился вдруг братец Кролик. — Только не бросай меня в терновый куст.
— Ах, ты не боишься, что я тебя зажарю! Ну, ладно! Тогда я тебя утоплю! — придумал братец Лис.
— Топи меня, топи, братец Лис, только не бросай меня в терновый куст! — не унимался братец Кролик.
Оторопевший братец Лис стал придумывать новые и новые казни для своего заклятого врага — братца Кролика, но ничто не могло его напугать, на все с охотой соглашался длинноухий хитрец, единственное, о чем он настоятельно просил братца Лиса, — не бросать его в терновый куст. И в конце концов братец Лис сдался:
— Раз ты ничего не боишься и просишь меня, чтобы я не бросал тебя в терновый куст, то, верно, я так и поступлю! Я брошу тебя в терновый куст!
— О-оо! Только не это, братец Лис, только не это! — молил братец Кролик, но тщетно, братец Лис уже принял решение.
Схватив чучело с братцем Кроликом, братец Лис размахнулся что было силы и метнул его в находящийся недалеко терновый куст. Во время полета чучело отлепилось от несчастного братца Кролика, и тот приземлился в терновом кусте.
— Ха-ха-ха! — прокричал из него братец Кролик. — Какой же ты дурак, братец Лис! Терновый куст — мой дом родной! — и был таков.
Я не чувствую себя обязанным верить, что Бог, одаривший нас смыслом, рассудком и интеллектом, считает, что мы не должны ими пользоваться.
Вот такая сказка. И рассказывая ее, доктор Курпатов не сошел с ума. Эта сказка — с намеком. Ведь братец Кролик проделал в этом афро- американском эпосе классическую психотерапевтическую технику «парадоксальной интенции»! Название, конечно, ужасное, но бог с ним, нам важна только суть. Все, чего на самом деле боялся братец Кролик — поджарки, утопления, повешения и т. п. — он требовал немедленно: «Выньте, положьте!». А вот того, чего он не боялся вовсе, он делал вид, что боялся.
Иными словами, он сделал все возможное и невозможное, чтобы сбить братца Лиса (а на самом деле, если мы рассматриваем эту сказку как метафору, — свой собственный страх!) с толку. Как ни старался братец Лис, он не мог напугать братца Кролика, и тот, конечно, вышел сухим из воды и не опаленным из огня. Поначалу, конечно, сглупил братец Кролик — было дело, но зато потом! Молодец! Страх требует бегства и совершенно не переносит наступления — мощного, я бы даже сказал, нахального и эшелонированного наступления. Когда мы перестаем бегать, у страха просто нет больше шанса, он как паразит — живет только на нашем бегстве. Как только мы переходим в атаку, он буквально лишается жизни, а мы, в свою очередь, ее обретаем. Так что учимся наступать, дорогие товарищи, учимся наступать!
Упражнение: «Сила в правде».
Прежде чем я огорошу своего читателя шокирующей инструкцией, необходимой для предотвращения всего этого пугливого безобразия, мне бы хотелось сделать небольшое отступление. Верите ли вы в то, что слово материально? Не в том, разумеется, смысле, что им можно воодушевить, обрадовать, ранить, обидеть, и не в том, что с помощью него можно себя настроить или расстроить, а в том, что оно ходит по улицам, делает, что ему вздумается, способно поднять, например, табуретку и шлепнуть ее об пол или о чью-то голову? Если не верите, то нам с вами по пути, нет — пролистывайте эту главу, дискуссии все равно не будет: слово — это слово, и, кроме психологического, никакого другого эффекта ожидать от него не приходится.
Теперь давайте подумаем аналогичным образом о страхе. Если я боюсь умереть, может ли этот страх меня убить?[18] Вот так просто — прийти и грохнуть меня, как профессиональный киллер? Чтобы облегчить ответ на этот вопрос, представьте себе, что вы, выйдя из подъезда собственного дома, испугались падения на свою голову кирпича. Полетит ли он в ту же минуту вам
