Вздохнув еще раз глубоко и медленно, мальчик кивнул в знак согласия, на этот раз наблюдая, как Килиан вонзал лезвие глубже.
Надрез увеличился, когда Килиан вынул лезвие, но кровь не текла.. а только немного сочилась.
— Так, держи, — сказал Килиан, с улыбкой вкладывая скальпель в здоровую руку Симонна. Сам он приготовился использовать свои целительные силы. — Ты хочешь посмотреть, как выглядит твоя рука изнутри, прежде чем я заживлю рану?
Мальчик посмотрел на рану, лицо его исказилось, когда он слегка согнул руку, и у него появилось ощущение какого-то неудобства. Затем перевел свои карие глаза на учителя с невысказанной мольбой. Он прошептал:
— Мне кажется, лучше бы вы сейчас поскорее закончили и заживили рану.
Он попытался не показать чувства нарастающего беспокойства, но Килиан все понял по тому, как мальчик судорожно сжимал ручку скальпеля, надеясь, что священник не заметит этого.
— Я так и сделаю, сын мой, — тихо сказал Килиан. Он не обнаружил признаков боли у ученика, даже когда провел свободной рукой по лбу мальчика.
— Рана не беспокоит тебя, значит, это не она вызывает в тебе тревогу. Можешь мне сказать, что тебя беспокоит?
Мальчик, казалось, почерпнул силы в словах Килиана. Он с видимым усилием успокоил себя, когда Целитель перевернул его руку и надавил на края раны, чтобы расширить ее. Симонн старался не смотреть на то, что делает Килиан.
— У меня странное чувство оттого, что я знаю, что разрез должен пульсировать и кровоточить, как заколотый поросенок. Но этого не происходит.
— А что, по-твоему, происходит? — настаивал Килиан, видя огорчение Симонна и решив не проникать в него глубже. Симонн прошептал:
— Когда вы углубились в рану, так, что она раздвинулась, мне почудилось, что это рот, где его не должно быть. Я почувствовал ваше прикосновение и прохладу воздуха в ране там, где должно быть тепло. Вряд ли я смогу объяснить это.
Килиан улыбнулся одобряюще, он подумал, что Симонн объяснил все очень хорошо.
— Мы исследуем твое восприятие при нашей следующей встрече, — обещал он. — А сейчас, я думаю, настало время залечить твою рану. Представь, что ты немного отпускаешь кровь, чтобы убедиться, что она чистая. Мне бы не хотелось рисковать и дать возможность инфекции попасть в моего лучшего ученика.
Комплимент имел желаемый эффект. Симонну стало легче, он ослабил контроль над кровотечением, но одновременно продолжал контролировать боль. Он даже глазом не моргнул, когда Килиан осторожно ввел кончик пальца в еще кровоточащую рану. Затем Килиан несколько раз провел пальцем вдоль раны, пока она медленно не закрылась и от нее не осталось и следа. Сделав это, священник-Целитель задержал кончики пальцев еще на несколько секунд, тщательно закончив свою работу, так, что у Симонна не осталось ощущения неудобства, затем совсем удалился, неторопливо отойдя к краю кровати, чтобы помыть руки в тазу, специально приготовленном для этой цели, и он сознавал, что полный уважения взгляд Симонна следует за ним. Он вытер руки и подошел. чтобы убрать небольшое пятно крови, оставшееся на ладони Симонна.
— А теперь вернемся к нормальному кровообращению и ощущениям, — сказал он мягко, положив свои руки на руки Симона, затем погладил мальчику лоб, что послужило сигналом возвращения в нормальное состояние.
— Сегодня ты хорошо выполнил работу, я вполне удовлетворен. Как твоя рука?
Симонн моргнул и улыбнулся, медленно приподнимаясь на локтях и с удовлетворением рассматривая левую руку.
— Вполне нормально, а то, что я сделал, это на самом деле было не так уж трудно. Я знаю, что смогу сделать это снова.
— И ты действительно сможешь, — сказал Килиан, слегка коснувшись плеча мальчика, как бы успокаивая его. — И что более важно, ты сможешь научиться делать подобное для других. А теперь ты должен отдохнуть час до обеда. Это отняло у тебя больше сил, чем ты представляешь.
— Но я не устал.
— Ты пойдешь и поспишь час, — повторил Килиан, думая, что не обязательно подкреплять приказание, используя свой контроль. — Ты очень устал, но ты проснешься свежим после часа сна, с хорошим аппетитом перед дневной трапезой. Запомни все, чему ты научился. — Он улыбнулся Симонну, увидев в ответ улыбку смирения и покорности на лице мальчика. — Ну вот, так-то лучше, я жду тебя завтра утром в это же время. Приведенное выше типично для обучения молодых Целителей, которое давали в аббатстве святого Неота, по крайней мере на его ранних ступенях. Разумно считать, что дальнейшее обучение продолжает опираться на способности учеников контролировать и управлять функциями своего тела с постепенным распространением этого контроля на тела других людей — учеников в начале обучения, а затем наставников и на самих братьев по Ордену. С расширением умений следовал клинический опыт под руководством знающих опытных Целителей, совсем как современные студенты-медики работают под руководством старших врачей. Более традиционное медицинское обучение так же привлекалось, поскольку функция Целителей не так уж сильно отличается от деятельности обычного врача; Целитель просто имеет источники, которые недоступны их коллегам, не являющимся дерини. Обучение, полученное светскими мирскими врачами и военными хирургами, очень близко к этой части обучения Целителей, поскольку и военные хирурги, и Целители имеют дело с неожиданными травмами, шоком и элементарными хирургическими процедурами для того, чтобы “собрать” пациентов. (В действительности светским врачам разрешалось учиться в святом Неоте, и они изучали все, что могли). Хирург имеет мало фармакологических средств, из которых он может выбрать успокаивающие и болеутоляющие. Он изучает простое наложение швов, знает определенные травы, которые, казалось бы, устраняют инфекции и даже снимают боль.
Функции Целителей такие же, но они используют свою исцеляющую силу, чтобы залечивать раны, не употребляя иголок и шелка, без наложения швов.
Никто из них не имеет преимущества над другими, когда идет речь о серьезном заболевании, хотя Целители могут более точно определить состояние пациента и симптомы его болезни.
Знание анатомии необходимо для любого. Это особенно важно для Целителя, поскольку его талант лечить повреждения при помощи своих целительных сил основана на его способности мысленно представлять организм, каким он должен быть.
В медицине определенные знания могут быть достигнуты при изучении собственного тела и тел коллег, но более глубокая информация может быть получена только при изучении внутреннего строения человеческого тела. Какие-то знания можно приобрести, наблюдая за наставником-Целителем во время работы, но основные — только при детальном исследовании: при вскрытии трупов, как это делается сейчас в современных медицинских колледжах.
Сегодня мы воспринимаем эту ступень медицинскою образования как 'нечто само собой 'разумеющееся, но нужно помнить, что даже в прошлом веке вскрытие человеческих останков было ограничено, вскрывать разрешалось только тела казненных. Тел для изучения не хватало, а те, которых позволяли анатомировать, к моменту, когда они попадали на стол для вскрытия, не всегда были нужного качества. Ужасные истории о грабителях, раскапывающих могилы недавно захороненных для продажи анатомам, и о похитителях тел, блуждающих по улицам Лондона в поисках свежих трупов, были не просто плодом писательской фантазии, но отражали действительное положение дел в большинстве цивилизованных стран Европы.
Причин запрещения вскрытия трупов было немало. В свете наших сегодняшних представлений о человеческом теле они могут показаться неправдоподобными. Они исходили из религиозных и философских представлений о человеке, которые существовали у наших предков и предков дерини. Последователи всех видов религий в обоих мирах имели твердые аргументы против такого рода практики. Считалось, что тело является вместилищем души, и поэтому его нельзя разрушать после смерти. Это считалось святотатством. Далее, церковь учила (и сейчас учит в соответствии с некоторыми верованиями), что после смерти каждого ожидает Страшный Суд и воскресение из мертвых. По этой же причине до недавних пор существовал запрет на кремирование, потому что тело, превращенное в пепел, не может
