Джорем переглянулся с Райсом. Целитель выпрямился в кресле.
— Сударь, — начал он, — мы рассматривали почти все варианты, которые вы предложили, поверьте. Но ради успокоения нашей совести мы должны хотя бы просто поговорить с этим человеком. Если он хоть что-то из себя представляет, тогда мы решим, что делать дальше. Но когда дело дойдет до этого, нам понадобится твоя помощь.
Он опустил глаза и продолжил:
— Мы можем найти Синхила, проникнуть в его мысли, узнать его душу лучше, чем он сам знает ее. Но я не уверен, что мы — по крайней мере, я — имеем право на окончательное решение: может ли этот человек быть королем. Разумеется, мы ничего ему не скажем, кроме того, что его дед умер, пока не будем уверены, что он не побежит с криком к своему настоятелю. Мы просим вашего разрешения только на такие действия. Вы дадите нам свое благословение, сударь?
— Разве вы отступитесь от всего этого, если я скажу «нет»? — спросил Камбер.
Друзья долго смотрели на Камбера, затем одновременно покачали головами. Им даже не понадобилось советоваться друг с другом.
Камбер взглянул на Джорема, на Райса, затем перевел взгляд на Ивейн. Лицо девушки было непроницаемо, и по нему нельзя было прочесть, как она относится ко всему этому.
— Ну а ты, дочка, что скажешь? Ты видишь, что твой брат и Райс хотят, чтобы это стало семейным делом. Кстати, не по этой ли причине и ты завела со мной нынче утром разговор о политике? Что тебе известно об этом?
— О, я ничего не знала до сегодняшнего вечера, — горячо начала защищаться Ивейн.
Но она тут же поняла, что отец поддразнивает ее, и поняла, почему.
— Но я рада, что мы поговорили, — продолжала она, бросив искоса взгляд на Райса. — Потому что Райс и Джорем сообщили очень важные сведения.
— Ясно.
Камбер рассмеялся.
— А что ты думаешь об этом новоявленном короле Гвиннеда?
— Пока у меня нет никакого мнения, ведь я ни разу не видела его. Но я тоже согласна с тем, что Райс и Джорем должны и дальше вести поиски, чтобы удостовериться, действительно ли Бенедикт — сын Халдейна.
— Неужели и ты желаешь свергнуть нынешнего короля?
Ивейн натянуто улыбнулась.
— Отец, мы все знаем истинные причины твоей отставки. Я думаю, ты согласен с тем, что такой человек, как Имре, не должен восседать на троне, а тем более теперь, когда появилась вполне реальная альтернатива.
Она помолчала.
— Теперь появился законный наследник, и, следовательно, шанс на восстановление древнего и благородного рода, который успешно правил Гвиннедом в течение нескольких столетий. Кроме того, я совсем не верю, что Халдейны в свое время узурпировали трон, как пишут наши историки-Дерини, чтобы оправдать захват власти. По моему мнению, Фестилы в своей алчности делают все, чтобы скрыть правду. И если появится новый достойный претендент на трон, его следует поддержать.
Камбер выслушал все это, слегка улыбаясь, сложив руки перед собой и задумчиво барабаня пальцами по груди. Когда Ивейн закончила, он улыбнулся и посмотрел на Джорема и Райса.
— Видите, к чему приводит женское образование? Твои же слова возвращаются к тебе. Джорем, никогда не давай образование своим дочерям.
— Я не думаю, что эта проблема встанет передо мной. — Джорем улыбнулся.
— Ах да, верно. Райс, но ты, во всяком случае, должен это учесть.
Райс не мог сопротивляться взгляду, который искоса бросила на него Ивейн.
— Я полагаю, что этим будет распоряжаться моя жена.
— Хм-м. Ну, дело твое. А если ваш Бенедикт — Синхил Халдейн, то неужели вы рискнете привлечь этого необразованного, необученного…
Джорем откашлялся, чтобы привлечь к себе внимание.
— Отец, я полагаю, он неплохо образован. В их Ордене много внимания уделяют наукам.
Камбер поднял руку.
— Согласен. Но он не обучен главному — быть королем, а это целое искусство. Не перебивай, Ивейн, неужели ты согласишься посадить на трон Гвиннеда такого человека?
— Разве образование помогает Имре? — возразила она. — И если мы попробуем представить, что нас ждет впереди, основываясь на том, что он творил до сих пор, — разве не удручающая получится картина?! А наш Синхил вполне может оказаться хорошим королем. И если у него неплохие задатки, то обучить его ничего не стоит. А кто может быть лучшим учителем, чем тот, кто служил двум королям, у кого хватило ума уйти в отставку, чтобы не служить третьему, когда он понял, что не может служить ему?
— Тише! — воскликнул Камбер, четко выделяя оба слога. Он в восхищении хлопнул себя по коленям.
— Райс, разве я не говорил, что она искушена в логике? Опять она положила меня на лопатки моими же аргументами. Но в этом я сам виноват. Скажи мне, дочь, я правильно понял, что ты не колеблясь вступишь в заговор, если окажется, что этот Синхил способен быть хорошим королем?!
— А разве у нас есть выбор? — вопросом на вопрос ответила она. — Но в любом случае нам не обойтись без твоей помощи и без твоего совета.
— Нам? — Он улыбнулся. — Отлично. Но у меня есть условия.
— Естественно.
Джорем с облегчением вздохнул.
— В таком случае, я предлагаю следующее. Джорем, Райс, если он не окажется животным или, хуже того, если он согласится, чтобы мы работали с ним, если мы увидим, что он лучше того, кто сидит сейчас на троне Гвиннеда, — вот тогда, возможно, мы начнем обдумывать, как вернуть ему трон. Но вы должны, как и обещали, держать меня в курсе дел все время. Вы также не должны забывать, что ваш брат Катан находится вблизи трона, и какие-либо ваши неосторожные действия могут грозить ему смертью. Так что вам надлежит двигаться вперед крайне осторожно, до тех пор, пока мы не решим, что эти действия будут на благо Гвиннеда.
Джорем и Райс переглянулись, а затем Джорем повернулся к отцу.
— Твои условия более чем разумны. Мы оба согласились с тем, что нельзя подвергать опасности Катана, пока он не введен в курс дела. Если у тебя нет возражений, то мы на этой неделе отправимся в святой Пиран. Там находятся двое из нашего списка.
— Вы ничего не откроете ему сейчас? — спросил Камбер.
— Нет. Скажем только о смерти деда и о его просьбе молиться за него. Ты одобряешь мой план?
— У меня нет возражений. Когда вы вернетесь?
— Через три дня, если все пойдет хорошо. Здесь день пути в одну сторону и…
В этот момент во дворе послышался лай собак, а затем глухой стук в ворота.
Вскоре открылась дверь в зал, и на пороге появился один, из слуг Камбера, за ним стоял еще кто-то, о ноги которого радостно терлись собаки.
— Милорд, Джеймс Драммонд хочет видеть вас, — доложил слуга, загораживая вход рукой.
— Джемми, мальчик, заходи к нам, — радушно сказал Камбер.
Он поднялся и протянул руку вошедшему.
— Придвигай кресло и наливай вина. Я уже решил, что ты забыл свое обещание провести с нами День святого Михаила.
— Я не забыл, — сказал Драммонд.
Он опустился на колени перед Камбером и поцеловал его руку.
Собаки не отходили от него.
— Но я здесь и по необходимости. У меня вести из столицы от вашего сына.
Он протянул запечатанное письмо хозяину, зацепил носком сапога стул и, подняв его, направился к столу, кивком поздоровавшись с остальными.
