Корам с сожалением покачал головой.
— Ты не в силах помочь мне жить, друг мой, но можешь помочь умереть, — он проглотил слюну, тяжело оперся на руку Арлиана. Страх появился на его лице. — Да поможет мне Бог, Денис. Это пришло скорее, чем я думал.
Он обвис на руке Арлиана, и тот осторожно опустил его на землю.
Морган стянул с себя плащ и подложил его под голову Корама. Глаза Корама были закрыты, но вот, с трудом открыв их и обратившись взглядом к Арлиану, он пробормотал:
— Я совершил самоубийство, Денис. Но у меня не было другого выбора…
— Тебе… тебе очень больно, Стефан?
Корам покачал головой.
— Нет, не очень. Скоро все кончится. А… члены Совета видят нас?
Арлиан посмотрел на барьер и кивнул.
— Да, но барьер искажает картину. Ты хочешь им что-то сказать?
— Нет, но передай им, чтобы они назначили тебя моим преемником. Хотя мы часто спорили с тобой, я всегда ценил твою дружбу, честность, мужество во Внутреннем Круге. Обещай, что ты передашь им мои пожелания, когда будешь рассказывать о том, как я умер.
Глаза его закрылись. Ему стало трудно дышать.
Морган с тревогой посмотрел на Арлиана.
— Неужели ничего нельзя сделать. Может быть, нам с Дунканом попытаться исцелить его?
Арлиан покачал головой.
— Я знаю этот яд. Даже Дерини не могут справиться с ним. Яд уже почти все разрушил внутри, и Стефан ощущает жуткие боли. Он пытается скрыть это, но конец близок.
Морган снова взглянул на Корама, покачал головой и бессознательно придвинулся к Дункану.
Глаза Стефана приоткрылись, но было ясно, что он ничего не видит. Его тело сотрясали судороги. Корам схватил руку Арлиана и крепко ее сжал. Арлиан положил другую руку на лоб Стефана, пытаясь ослабить его мучения, и ему это удалось.
Стефан немного успокоился.
— Твое распятие, Денис, — дай мне его, — прошептал Стефан.
Арлиан снял распятие и вложил его в руку друга. Корам несколько секунд держал его перед глазами, затем, тяжело дыша, приложил к губам.
— Ин манус таус, Домини, — прошептал он.
Глаза его закрылись, руки разжались.
Со вздохом Арлиан прижал голову Корама к своей груди. Губы епископа шевелились в последнем напутствии отлетевшей душе.
Морган и Дункан взглянули друг на друга, медленно поднялись на ноги и подошли к Келсону.
— Он умер? — спросил Келсон, рискнув нарушить тишину.
Дункан кивнул и проглотил комок в горле, а Морган низко опустил голову.
— Неужели ничего нельзя было сделать?
Морган покачал головой.
— Мы спрашивали, можно ли исцелить его, и Арлиан сказал, что уже поздно. Что ты собираешься теперь делать, Келсон?
Келсон повернулся в сторону троих врагов, лежавших на траве всего в нескольких ярдах от них, а затем покачал головой.
— Не знаю. Я не хочу хладнокровно убивать их, ведь они совершенно беспомощны, но Ридон… Корам сказал, что они будут умирать мучительной смертью, если не помочь им умереть.
Дункан пробормотал:
— Он сказал, что они будут умирать целый день. И если смерть Корама была быстрой и относительно безболезненной, представляю, какие мучения испытывают они.
Арлиан резко встал и повернулся к ним. В его глазах стояли слезы.
— Мы убьем их, Келсон, иного пути нет. Корам прав: они осуждены высшим судом. И я знаю, что чувствовал Корам, когда умирал. Нет смысла ждать, пока они умрут сами. Это бессмысленная жестокость, даже по отношению к Венситу.
— Но мы без оружия, — выдохнул Келсон. — Ведь не можем же мы бить их камнями по головам или ногами по животу… кроме того, здесь и камней-то нет, в этом круге, — глупо добавил он.
Арлиан выпрямился во весь рост, посмотрел на поверженных врагов, а затем оглядел круг.
— Нет, это нужно сделать не физически, а с помощью магии. Это поединок тайных сил, и оружием уничтожения должна быть магия.
Келсон прошептал:
— Но как? Арлиан, я еще никогда не убивал беззащитных людей, даже мечом. Но мечом, по крайней мере, я хоть знаю, как это делается.
Наступила тишина. Келсон смотрел в землю, Арлиан глубоко ушел в себя, Морган и Дункан стояли плечом к плечу, неподвижные и безмолвные.
Морган подошел к Келсону, положил руку ему на плечо и опустил голову, избегая смотреть на три неподвижные фигуры, особенно на Брана.
— Это должен сделать я, мой принц. В отличие от тебя, я уже убивал. Это не труднее, чем отрубить руку. Есть способ, которым Чарисса убила твоего отца.
Дункан замер.
— Нет, Аларик, только не так.
Морган покачал головой, не глядя на Дункана.
— Нет, другого пути у нас нет. Венсит и его союзники сейчас беспомощны, как люди. Они должны умереть, как умирают люди. Венсит должен умереть так, как умер Брион. Ведь он несет полную ответственность за смерть Бриона. Возмездие, наконец, настигло его.
— Тогда это должен сделать я, — выдохнул Келсон. — Брион мой отец. Я его сын. Я должен отомстить за его смерть.
— Мой принц, я хотел спасти твою…
— Нет! Это обязан сделать я! Скажи, что надо делать. Не заставляй меня приказывать тебе.
— Я…
Морган посмотрел на Келсона, намереваясь переубедить его, но лицо короля было решительным и непреклонным.
В серых глазах Моргана что-то промелькнуло, а затем они стали твердыми, стальными. Морган бесстрастно поднял голову.
— Хорошо, мой король. Открой мне свой мозг, и я покажу тебе все, что ты ищешь.
Наступила глубокая тишина, взгляд Келсона устремился куда-то вдаль, а когда король вышел из транса, его лицо стало пугающе жестоким.
— Это все? — выдохнул он, немного напуганный теми могущественными силами, которые чувствовал в себе.
— Этого хватит, — пробормотал Морган.
Келсон отвернулся и пошел по кругу. Он увидел четырех членов Совета, которые стояли и наблюдали. Его взгляд пробежал по телу того, кто был Ридоном-Камбером-Корамом, а затем переместился на три неподвижные фигуры, лежащие на земле.
Келсон медленно, как в трансе, направился к ним. Руки его сжимались и разжимались, когда он остановился перед Венситом. Тот не шевелился, но его светлые глаза были устремлены на короля.
— Тебе больно? — спокойно спросил Келсон.
Венсит попытался двинуться, но не мог, тогда он попробовал заговорить. Это стоило ему больших усилий, но слова прозвучали — тихие, неразборчивые:
— Зачем ты спрашиваешь, если знаешь, как умер Ридон?
Келсон отвернулся.
— Все произошло без моего участия, Венсит. Я победил не благодаря предательству. Лучше смерть в честном бою, чем сомнительная победа.
