– Мне нравится ее подруга.
– Эта блеклая мышь?… Извини, извини, не хотел ее обидеть. Но на фоне яркой подруги она теряется. Хотя если приглядеться к ней внимательнее…
– Не смей, – оборвал его Аполлинарий, – на нее даже смотреть!
– Аполлон, – поразился друг, – с каких это пор ты стал таким категоричным?
– С тех самых, как она зашла в наш дом.
– Мне всегда импонировала мягкость твоего характера, – признался Крылов, – правда, в твоей судьбе бывали времена, когда нужно было проявить твердость…
– И я не проявлял? Согласен, было. Думаю, просто не считал это необходимым.
– Ты не считал необходимым остановить жену, когда она уходила от тебя?
– Зачем? – пожал плечами Аполлинарий. – Если она полюбила другого.
– Думаю, ты влюбился, – бесстрастно констатировал друг.
– Я тоже так думаю, – согласился Аполлинарий. – Только иногда сомневаюсь.
– Опять боишься? Только что выказал твердость характера и пошел на попятную?! Безусловно, нерешительность – твой враг.
Друзья еще немного помолчали, уставившись в темное окно, за которым бушевала вьюга, сыпля пригоршни колючих снежинок прямо в стекло.
– Ты знаешь, Аполлон, а ведь снежинок всего девять видов, это неправда, что узор каждой неповторим. И всякий вид образуется исключительно при определенной температуре окружающего воздуха. К примеру, звездочки возникают, когда воздух охлаждается до минус двенадцати градусов.
– Ты романтик, Алексей. Я понял твою мысль, но выразил бы ее намного проще – каждому овощу свое время. Хотя сегодня твой пример про снежинки кажется весьма заманчивым.
– Вот видишь, ты влюбился и тоже становишься романтиком. Обещаю, что присмотрюсь к Юле исключительно ради тебя. Я должен понять, подходит она тебе или нет. Не хочу, чтобы ты допустил еще одну ошибку.
– Главное, не ошибись сам.
– И все-таки она не похожа на миллионершу.
– Она провинциалка, только недавно вышла замуж за шведа и уже успела овдоветь.
– Ты не находишь это забавным? А криминальным?
Аполлинарий пожал плечами. Какая ему разница? Он не собирался добиваться любви миллионерши, какой бы распрекрасной она ни была. В его жизни внезапно, как смерч, из ниоткуда, появилось трепетное, нежное создание, о котором сразу захотелось заботиться, которое нужно было защищать и беречь. Если это любовь, то он влюбился – и ничего не собирается с этим делать. Или делать все-таки нужно? Крылов прав, он мягкотелый и нерешительный. Сейчас же подойдет к Юле и скажет, что… Что он скажет?! Аполлинарий нахмурился, подбирая нужные слова. На ум ничего не шло! Ничего того, что могло бы ее заинтересовать.
– Скажи ей, – наблюдая мучительный мыслительный процесс, посоветовал Алексей, – что никогда в жизни не встречал такую восхитительную девушку. Женщины падки на лесть.
– Но она и в самом деле восхитительна!
– Так и скажи ей об этом! Не тяни, друг, а если Аделаида найдет и ей престарелого миллионера? Тебе придется ждать, пока она овдовеет.
– Не смешно, – резюмировал Аполлинарий. – Будет грустно, если она уедет.
Юля в который раз танцевала с Евгением, пока подруга кружилась с хозяином дачи, и не понимала, что происходит. Давно было пора заявлять о своем отъезде, но Анжела делала вид, что у них еще масса времени. Возвращаться в город глухой ночью Юля не хотела. Вдруг таксист (а непременно придется брать такси) опять ошибется и вместо родного города отвезет их куда-нибудь в Урюпинск? Разумеется, ничего против этого славного места Юля не имела, но опасалась не найти там таких же гостеприимных людей, какие встретились им здесь. Впрочем, какое такси?! Телефоны не работают! Как его вызвать?
– Сейчас будем играть в мумию! Будем играть в мумию! – радостно провозгласила Анжела, останавливаясь посреди гостиной. – Клементина, у вас есть парочка рулонов туалетной бумаги?
– Бумаги? – сонно встрепенулась та. – Одну минуточку, сейчас принесу.
Клементина поспешила в ванную, где хранились запасы гигиенических средств, а на обратном пути заглянула на кухню, где курили мужчины.
– Аполлинарий, – строго сказала тетка, прижимая к груди туалетную бумагу, – неприлично оставлять гостей без внимания надолго.
– Это вы кому несете? – бесцеремонно, на правах друга семьи поинтересовался Алексей, глядя на рулоны.
– Адочке, – торжественно объявила Клементина Бенедиктовна.
– В таком количестве? Она что, переела? – ухмыльнулся Крылов. – Смотрите, Клементина Бенедиктовна, вы ее не прокормите, такими темпами она поглотит все припасы.
– Адочка станет мумией! Аполлоша, Аполлинарий! Иди, помоги ей.
– Мумией? – продолжал Крылов. – С такими габаритами и аппетитом в ближайшее время ей это явно не грозит.
– Ах, Алеша, ты всегда насмехаешься, – поджала губы Клементина. – Ты можешь не ходить, кури себе на здоровье.
– Минздрав предупреждает об обратном, курение не для здоровья.
– Тогда пей компот, я много сварила, он стоит на плите в кастрюле.
– Компот? – заинтересовался Алексей. – С курагой и сушеным инжиром? Я люблю ваш компот, Клементина Бенедиктовна.
– Тогда можешь выпить весь! – Клементина сунула Аполлинарию один рулон, второй оставив себе, и потащила его прочь из кухни.
– Весь боюсь, – заявил, заглядывая в кастрюлю, Крылов, – вдруг вашей родственнице не хватит.
И налил себе стакан компота.
– Мы принесли бумагу! – услышал Алексей радостный возглас.
– Молодцы, – усмехнулся он и затушил сигарету.
Анжела в общих чертах объяснила правила игры, которая сразу понравилась всем без исключения. Они с Юлькой станут мумиями, а мужчины, те, кто пожелает (на этом месте она многозначительно поглядела в сторону кухонной двери), станут их обматывать туалетной бумагой на скорость. Кто быстрее обмотает, тот и выиграет. Кто выиграет, тот и поцелует свою мумию. Это будет призовой поцелуй.
Целоваться захотели все мужчины. Аполлинарий кинулся заворачивать Юльку, а за Анжелу взялись сразу двое Пародонтовых. Клементина в качестве судьи засекла время.
Пока Евгений с Константином Бенедиктовичем препирались, кто лучше справится с задачей, и, мешая друг другу, заворачивали Анжелу в туалетную бумагу, Аполлинарий встал рядом с готовой мумией.
– Вот, все, – сказал он, нежно глядя на то, как из-под ленты хлопают длиннющие Юлькины ресницы. – Целовать уже можно?
– Нужно, нужно, – недовольно пробурчала Анжела, скидывая с себя мужские руки и с обидой глядя в сторону кухни. Естественно, задумывая игру, она рассчитывала на другой результат. Но Крылов даже не вышел!
– Юля, – тихо сказал Аполлинарий, – можно я вас поцелую?
Юля доверчиво моргнула ресницами.
Аполлинарий склонился к ее лицу, отодвинул бумагу, скрывавшую губы девушки и нежно поцеловал.
– Давайте еще раз, – прокричал Евгений, – этот не считается!
– Давайте поменяемся местами, – вкрадчиво предложил более опытный Константин Бенедиктович. – Юля будет оборачивать Аполлинария, а меня станет мумифицировать Аделаида.
По его прикидкам, шансов было половина на половину, с надоедливым племянником они вообще равнялись нулю.
– Нет, – не унимался Женя, – пусть Аделаида оборачивает меня! Я больше похож на настоящую мумию, чем ты, дядя.
