– Господи, Федя, ну какие тапки?! – обмерла Ираида Владимировна.
– Вот эти, – заявила Ольга Леонидовна и указала на обувную полку. – Переобувайтесь, гости дорогие. Полы мыть в нашем возрасте уже тяжело.
– Я… – встрепенулась Настасья и ойкнула.
Люська ожидала от подруги нечто подобное, что та предложит вынести мусор, сгонять в магазин или помыть полы. Этот бессребреник был на все готов, сказывалась надежда на будущие более близкие отношения и явная склонность к мазохизму. Но Люся допустить этой всеготовности не могла и наступила подруге на ногу. Вышло ощутимо, но не больно.
Гостей провели в комнату и усадили за стол. Ираида Владимировна и Ольга Леонидовна скрылись на кухне якобы для того, чтобы выудить из духовки утку.
– Ну, и как она тебе? – поинтересовалась Смолкина-старшая у приятельницы.
– Рыжуха? Сразу видно, что вредная. Другая девчонка попроще. Но я бы их девчонками не назвала. Перезрелые красотки в поисках мужа! – выдала свое заключение Ольга Леонидовна.
– Одна своего уже нашла, – вздохнула Ираида Владимировна и полезла за уткой.
– Постой, сначала закуски полагаются, горячее потом…
– Сколько с ними сидеть-то? – заволновалась Смолкина-старшая. – Поели бы, да и шли по домам.
– Здрасьте, приехали! – возмутилась Ольга Леонидовна. – Что значит – поели бы да шли?! А изучить ее повадки? А приглядеться к ее несносному поведению? А постараться понять, почему именно эта вертихвостка?
– И так все понятно, – досадливо отмахнулась Ираида Владимировна, – такая раскрасавица.
– Плохо же ты знаешь своего сына, – задумалась Ольга Леонидовна. – Что-то здесь не так. Мне кажется, они все что-то скрывают!
– Тебе тоже показалось, да? Я думаю, этой Насте нравится мой Федя. Она на него косится как-то неласково. Может, у нее косоглазие?
– Вот видишь, а ты хочешь их быстрее спровадить. Разбираться с ними и разбираться.
За столом тоже шла оживленная беседа.
– Какая у тебя мама хорошая, – пыталась разрядить обстановку Настасья. – Тапки предложила!
– Это не она предложила, – буркнула Люська.
– Ну что ты к словам придираешься, – пожал плечами Федор, – видишь, как мать старалась. – И он кивнул на накрытый стол.
– От этого еще хуже делается, – прошептала вжавшаяся в стул Люська.
– Люсь, ты чего? – забеспокоилась подруга.
– Нехорошо как-то обманывать такую заботливую пожилую женщину, – вырвалось у Люси, расстроенной гостеприимством свекрови. – Одно дело Смолкин, а она – совсем другое!
– А в чем обман-то?! В чем обман? – заинтересовался сразу Федор.
Люся прикусила язык, поняв, что чуть не проговорилась и не провалила все мероприятие, затеянное для перевоспитания закоренелого бабника (уже не браконенавистника) Смолкина ради Настены.
– В чем, в чем… – она постаралась взять себя в руки. На душе словно кто-то скребся, так было мерзко и гадко от обмана. Когда они все рассчитывали, то о матери Смолкина особенно не задумывались. Не должно было все зайти так далеко, или должно, но как-то иначе. Было бы лучше, если б свекровь с порога накинулась на Люську с кулаками, припомнив, как та обещала выдрать ей конечности…
– В чем?! – спросила, испугавшись, что сейчас все раскроется, Настена.
– Да, – нервничал Федор, видя, что супруга что-то скрывает, – в чем?
– В чем, в чем, – пробурчала Люська. – Да дело в том, что я беременна!
– Что вы говорите?! – Блюдо с салатом чуть не выпало из рук изумленной Ираиды Владимировны, которая вместе с Ольгой Леонидовной вернулась из кухни.
– А что, – подала неуверенный голос Настена, – радость-то какая…
– В самом деле? – к Люське тут же наклонился Федор. – Селиванова, разве у нас с тобой что-то было?! – И оглядел присутствующих. – Я в том смысле, конечно же, что-то было… – Он набрал в рот воздуха, собираясь сказать еще что-то, но так и не смог, сраженный известием.
– За это надо выпить! – закричала с перепугу Настена, которая практически никогда не употребляла спиртного. – Шампанского! Я сбегаю за ним!
– Сидеть! – оборвала ее Люся и обвела всех делано веселым взглядом. – Я пошутила.
– Ах, пошутила, – облегченно сказала Ираида Владимировна.
– Странные шутки, – поджала губы Ольга Леонидовна, не поверив тому, что Люся шутила.
Причина, по которой Смолкин женился на этой рыжухе, теперь стала ей совершенно понятна. Девица была от него беременна. Странно только, что он сделал вид, будто слышит об этом впервые. Скорее всего, Федор это сделал ради матери, чтобы не огорчать ее прискорбным известием.
Безусловно, как полагала Ольга Леонидовна, детям нужно радоваться. Но только не тем, которые появляются на первых порах скоропалительного брака, не дав молодоженам возможность притереться друг к другу. А если они не сойдутся характерами и на второй месяц супружества пойдут разводиться? Или, что еще хуже, останутся жить в нелюбви и несогласии ради ребенка. В любом случае от таких неразумных родителей несчастное дите только пострадает. Эта Людмила та еще штучка, раз решила привязать с помощью своей беременности Федора Смолкина, несмотря на его очевидное негативное к ней отношение.
Ольга Леонидовна внимательно поглядела на молодожена, тот действительно сидел с кислым выражением лица. Он явно был не рад такому повороту событий.
– Положите мне салата! – потребовала Настасья, тем самым выводя подругу из ступора. Это было из ряда вон выходящее явление. Настена обычно никогда ничего не просила.
– Конечно, конечно, – засуетилась Ираида Владимировна, все мысли которой тоже вертелись вокруг будущего внука или внучки. Беременна ее невестка или нет?! Это вопрос стал для нее в этот вечер поистине гамлетовским.
Разрядить обстановку получилось. Настена, от которой этого меньше всего ожидали, активно включилась в беседу. Она вдруг стала расхваливать цветник Ираиды Владимировны, ее связанные крючком салфетки под цветочными горшками и бледную акварель, которую та намалевала скучными зимними вечерами.
– Я бы так никогда не смогла, – восхищалась Настя, теребя в руках салфетку, любезно предоставленную Ираидой Владимировной для более близкого ознакомления с ее рукоделием.
– Хотите, я вас научу?! – обрадовалась та.
– Хочу! – пылко отозвалась Настена и искренне улыбнулась Смолкиной-старшей.
У Люськи чуть не разболелся зуб от этой умилительной сцены. Если бы она не знала свою подругу, то была бы уверена, что та безбожно льстит и подыгрывает Ираиде Владимировне. Если Настя и подыгрывала, то совсем чуть-чуть. В принципе, она старалась быть интеллигентной и отвечать на гостеприимство. Это у нее получалось гораздо лучше, чем у Люси. У той неожиданно проснулась совесть. Не к месту и не ко времени. Остаток вечера она просидела молча, борясь с соблазном прокричать признание и покаяться в своих грехах перед Федором.
Смолкину было совсем плохо. Если супруга до этого лишь намекала о возможной беременности, то сегодня она заявила об этом во всеуслышание. Если до этого была надежда с ней развестись, то сегодня она испарилась, несмотря на то, что та постаралась все перевести в шутку. Какие уж здесь шутки?!
Федор мучительно и долго вспоминал, когда у них с Селивановой могла случиться близость. Но в памяти ничего не всплывало. Безусловно, это вовсе не означало, что близости не было. «Эх, – страдал Смолкин, – какой же я дурак! Зачем было напиваться до потери сознания?!» Его пример, как сказал классик, другим наука. И ему самому тоже. Федор в который раз дал себе слово, что никогда и ни за что не станет напиваться! А на трезвую голову подумает, от кого бы еще могла забеременеть Селиванова. Был же у нее один компьютерщик? Когда они расстались? И сколько месяцев ее беременности?
– Давайте пить чай с тортом, – предложила Ольга Леонидовна.
Они вдвоем с Настеной пытались исправить безнадежно испорченный вечер знакомства. Ираида Владимировна улыбалась, но явно была расстроена глупой шуткой невестки. Сама невестка сидела туча тучей. Сын тоже чем-то озаботился и на вопросы отвечал невпопад.
