Глава 7
Он даже не Билл Гейтс, самый богатый в мире Скорпион
Картина ничего особенного собой не представляла, так мазня мазней. Двугорбая гора, теряющаяся в облаках, лес у ее подножия, медведи копошатся в лесу. Лана бегала вокруг и расхваливала это произведение искусства.
– Старый мастер, знаменитый художник Елкин-Палкин, тетка Валентина Валентиновича сама с ним беседу вела, пока он ее с натуры писал. Хотя какая там натура, кожа да кости. Я тебе, Аля, честно скажу, ущипнуть было не за что, не то что с натуры рисовать. Да я помню, в последнее время она не только с художниками беседовала, а еще и с Наполеоном, и с царем Иваном Грозным, а сама представлялась Екатериной Третьей.
– Ну и зачем ты тогда купила эту картину?
– Неудобно было отказать Валентину Валентиновичу. Опять же в память о его тетке. Она хоть и с приветом была, но женщина вполне доброжелательная. Царство ей небесное. А картина очень даже миленькая, Степан ее в этот угол вчера пристроил, она вписалась, как будто там всю жизнь висела. Сейчас Валентин Валентинович зайдет, будет рад, что мы пристроили его шедевр.
– Это он ее пристроил, а не вы. За такую стоимость можно половину Третьяковки скупить.
– Ничего ты, Алина, не понимаешь! – заявила Лана, которой надоели укоры. Сначала она их слушала от Степана, теперь от подруги.
– Вот в этом ты права, – согласилась с ней Алина, – совершенно ничего не понимаю в живописи. Оцениваю по одному только принципу – нравится или нет. Эта картина не вызывает во мне бурю восторга. Но для того, чтобы спрятать ободранные обои в этом месте, ее повесить можно.
– Какая ты отсталая личность, Сташевская! У нее название почти такое же, как у американского фильма про двух влюбленных ковбоев. Тот фильм где-то в чем-то победил, забыла по какому поводу. Тише, Степан идет. Я тебя по-дружески прошу ни при нем, ни при Валентине Валентиновиче не показывать своей отсталости и не ругать произведение искусства.
– Ладно, – махнула рукой Алина, – чего уж там.
– Ну, и как тебе наше полотно? – войдя, поинтересовался Степан вместо того, чтобы поздороваться. Он перед этим чистил на кухне картошку к обеду.
– Впечатляет, – соврала Алина, – столько экспрессии…
– Чего? – не понял Степан.
– Нравится ей картина, – встряла Лана, – она себе такую же хочет купить.
– Я?!
– А за чем дело стало? – обрадовался Степан, – сейчас придет Валентин, она и купит. У него их еще много осталось от почившей в бозе тетки. На чердаке валом валяются, можно было взять голых одалисок, но Лана почему-то не захотела.
– Вот еще, будут чужие голые бабы над моей кроватью висеть, – пожала плечами та, – я лучше себя повешу. Жаль, не знаю, где Елкин-Палкин проживает, заказала бы ему свой портрет.
– Лана, ты глянь, – указала Алина на картину, – у него наверняка только медведи хорошо получаются. А то он бы и тетку на картине запечатлел, раз ее с натуры рисовал.
– А может, я хочу, чтобы меня медведицей изобразили, – из вредности сказала Лана.
Степан тут же засмеялся.
– Не вижу ничего смешного, – ответила Лана.
– А я вижу, ой, как натурально вижу, – уже практически ржал Степан. – Ты в образе медведицы с голым задом и банкой меда над нашей кроватью!
Алина не выдержала и прыснула. В этот момент в комнату вошел представительный брюнет в длинном кожаном пальто и фетровой шляпе. На его шее до самых глаз был намотан длиннющий шарф. Алина с тоской посмотрела на шарф. Он напомнил ей, что один такой же длинный она начинала вязать в прошлом году. Нет, теперь уже в позапрошлом, когда они только входили в моду. И продолжает вязать его до сих пор. И нет ни конца, ни края этому вязанию! Если размотать шарф с шеи незнакомца и вытянуть в длину, то по нему, как по канату, можно спуститься вниз с пятнадцатого этажа. Иметь в доме такую вещь порой бывает жизненно необходимо. А вдруг случится пожар? Лифт во время пожара – самое опасное место, а на лестнице от соседей не протолкнуться. Что делать? Привязываешь к балкону шарф – и вперед, то есть назад, к земле.
– Добрый день, Валентин Валентинович! – засуетилась Лана, – мы вас ждали, ждали. Вот сейчас стоим, на картину любуемся. Какой великий задвижник был художник Елкин-Палкин…
– Передвижник, Ланочка, – поправил гость и наклонился к ее руке.
Вот это да! У Алины непроизвольно открылся рот – тот собирался поцеловать даме руку! Лана при этом нисколько не возражала и тянула свою пухлую ладонь ему под нос. И делала это так грациозно, как будто подобную операцию ее Степан проделывал каждодневно. От Ланы гость, размотав несколько витков шарфа, повернулся к Алине.
– Нас еще не представили, – укорил он хозяев, – позвольте, я сделаю это сам.
Алине из вредности страшно хотелось сказать: «Нет, не позволю!» – но она удержалась.
– Валентин Валентинович Полянский. Можно просто Валентин. – И он полез к ее руке, спрятать которую она не успела и почувствовала на ней колкую модную двухдневную щетину.
– Очень приятно. Алина Сташевская. Можно просто Алина.
После этого Лана запрыгала еще больше и повела гостя раздеваться. Степан побежал на кухню проведывать свою картошку. Алина, как дурочка, осталась стоять у картины. Вошедшие через несколько минут Лана и Валентин там ее и обнаружили.
– Вам нравится? – спросил гость.
– Впечатляет, – выпятила губу Алина и со знанием дела добавила, – экспрессии много.
– Считаете? – задумался Полянский и уткнулся в картину, – с этой стороны я не рассматривал полотно. Медведи действительно не стоят на месте, облака движутся, гора дышит обоими горбами, лес тихо отъезжает в сторону озера…
Алина подумала: может, сказать Лане, что у него крыша поехала, а не лес? Зачем они приютили этого наркомана? Лана тут же встряла и пояснила зачем:
– Валентин Валентинович – профессор, очень значимый человек в художественном мире, ценитель и знаток произведений искусства, мастер своего дела…
Алина поняла. Лана спала и видела втянуть в свою компанию хоть одного профессора. Среди ее знакомых были архитекторы, программисты, один начальник планового отдела, одна балерина, один зубопротезист. Ей не хватало профессора. Как на свадьбе – свадебного генерала. Теперь он у нее есть. Где она только его откопала?
– Мы познакомились на выставке в художественном салоне Миклошевской. Божественная выставка, гениальные полотна! – восклицала Лана.
– Да, открытие года, – радовался вместе с ней Полянский, – талантливый математик. Роза нашла его среди толпы…
Это он о Лаврушке. Очень приятно, что ее назвали толпой. «Гадина эта Миклошевская! Встретится она еще на моем жизненном пути, – подумала Алина, – попадет под трамвай, я даже не протяну руку, чтобы помочь ей выбраться. Или упадет в канализационный люк, а я пройду мимо и закрою его крышкой. Или… »
– У вас странное выражение лица, – заметил перемены в Алине Полянский. – Вам не плохо?
– Мне? – очнулась от приятных мыслей Алина. – Мне просто прекрасно. Математики – они всегда такие талантливые. В них заложена на генном уровне склонность к соблюдению пропорций и решению интегралов.
– А вы – знаток, – удивился Полянский и поглядел на нее с нескрываемым интересом.
– К столу, к столу, сейчас чего-нибудь накидаем, – защебетала Лана и кинулась помогать Степану таскать в комнату тарелки с его стряпней.
