– Все еще любишь Забелкина? – с ревнивой грустью произнес Степанов. – Так и скажи, что, пока не затянулись старые раны, ты не готова. Но я терпеливый, я буду ждать.
Когда Степанов ушел, как хотелось бы Василисе, навсегда, она поставила в вазу три алых гвоздики и задумалась. Мужчины как дети, хотят видеть рядом с собой только то, что доставляет им радость, – игрушки. Она не хочет быть игрушкой для очередного мужа. Неужели она не заслужила страсти, душевных порывов, любви? Она больше не хочет быть домовитой и экономной! Стервы из нее тоже не получилось. Но возврата к прошлой жизни не будет. А Степанов до боли в груди напоминает ей Забелкина. Тот тоже любил ее за то, что она домовитая. Вот он, мужской шовинизм! Патриархат, пережиток прошлого. Все они такие, мужики, все! Кроме одного. Кроме Федора. Если не Федор, то ей больше никто не нужен!
Василиса испугалась своих выводов.
Тем временем Федор у себя в кабинете выкручивал мокрый пиджак и благодарил судьбу, что вода не добралась до документов. Неожиданно дверь распахнулась и показалась злорадно улыбающаяся Анфиса:
– Федор! У нас сегодня бастует бухгалтерия! Кутейкин видел, как они закрыли кабинет и в полном составе, вместе с курьершей, выбежали из офиса. Что творится? Среди бела дня, в разгар работы, уходит целая бухгалтерия. Я думаю, это все заварила курьерша. В последнее время она сама не своя. А если в стаде заведется паршивая овца, то всему стаду придет каюк!
– Откуда ты так много знаешь? – улыбнулся Федор, догадавшийся, что бухгалтерши сбежали, страшась его гнева. «Боятся, – подумал он, – значит, уважают».
– Их всех нужно лишить премии! За прогул! Эллочку можно не лишать, она попала под влияние этой вредной курьерши. Она сама никогда бы не додумалась такое сделать. У нее нет мозгов.
– Лишать премии, так всех, – сказал Федор, вешая пиджак сушиться на спинку стула. – Странно. Ты заступаешься за свою приятельницу.
– Так я подготовлю приказ? Курьершу лишить премии полностью. А остальных?
– Всем снизить на десять процентов, – Федор решил быть великодушным. – За недоработку.
Анфиса фыркнула и вышла. Через секунду она громко застучала по клавиатуре.
Федор задумался. Понятно, что девицы из бухгалтерии ждали кого-то другого, а не его. До этого у них играла музыка и мужские голоса исполняли душещипательный романс. Поэтому он и спустился посмотреть, в чем там дело. Мало того, что по холлу ходил мужик в длинном черном плаще и вытаскивал из шляпы кроликов, так и Кутейкин, который был неравнодушен к Семеновой, бегал взад-вперед с озабоченным видом. Конкурент или счастливый соперник? Если она сбежала от Кутейкина, то вряд ли он счастливый. Недаром он наябедничал Анфисе на всю бухгалтерию.
Федор прикинул, сколько всего у него соперников. Получалось много. Первый, наименее опасный, – Кутейкин. Судя по всему, она от него избавилась. Второй – ее муж, с которым он подрался. В последнее время его не видно, это очень хорошо. Третий – стриптизер, на днях виснувший у нее на шее. Пока от него тоже никаких известий. И это только те, которые реально претендуют на ее внимание. Наверняка есть еще скрытые страдальцы. Что в ней такого притягательного? Глаза. У Эллис огромные глаза испуганной, отбившейся от стада коровы. Ее хочется пожалеть и приласкать. Он испытывает к ней жалость? Вот это новость. Федор быстро перебрал в уме чувства, которые он мог в принципе испытывать к этой девушке. Их было так много, они захватили его настолько всеобъемлюще, что Федор понял – он пленник. Этой непутевой, распутной девицы, к которой его тянет, как магнитом. Эх, Эллис, Эллис…
– Что? Семенова Василиса Ивановна?! Ты точно узнал, это не ее сестра? – кричал он в трубку несколько минут спустя. – Псевдоним? Почему она в жизни пользуется псевдонимом? Хотя, что далеко ходить, Кутейкин у нас тоже Боб. За ней следят какие-то отморозки? Ты проверил, это не ее муж? Он тоже следит? Это я знаю, – Федор дотронулся до своей скулы. – Какая-то тотальная слежка. Девица пользуется повышенным спросом. Если что еще узнаешь, звони в любое время.
Одни вопросы. Эта Эллис-Василиса – настоящая загадка.
Прихрамывающий Забелкин мыл свой автомобиль. Нужды в этом не было, автомобиль долгое время не использовался своим хозяином по прямому назначению, а мирно стоял во дворе и ждал, когда заживет нога у Забелкина. Как только температура спала до тридцати семи, Василий Забелкин взял ведро с водой и отправился во двор. Заботливо очищая от пыли верного железного коня, Василий тем самым обеспечивал себе железное алиби. Завтра он решится на серьезное дело. Завтра или никогда. Главное, чтобы ничего не сорвалось. Но он все подготовил, сюрпризов быть не должно.
Забелкин вытер машину насухо, достал переводную картинку, которую впоследствии можно было смыть водой, и бережно прилепил на капот. На серебристом фоне сразу бросилась в глаза лошадиная морда с хищным оскалом заправского людоеда. Забелкин довольно погладил картинку рукой и полез за отверткой. Через несколько минут на серебристой иномарке появились новые номерные знаки: «13-13 ЛОХ», скрученные им со старенького отцовского «Запорожца». Маскировка удовлетворила забелкинские запросы. Он пару раз прогулялся вокруг автомобиля, посидел за рулем и включил зажигание. Автомобиль приятно загудел. Забелкин надавил на педаль газа, и машина понесла его со двора. Но на сегодня это было все. Никуда ехать Забелкин не собирался. Он проверил, как работала его больная нога, управляя автомобилем. Она выдержала испытание, значит, завтра все пройдет гладко, как по маслу.
Глава 14
У меня разведка работает метко
Утром сотрудницы бухгалтерии прошмыгнули на работу, как мышки. Тихо, быстро и боязливо они заняли свои обычные места и уткнулись в документы. Никто ничего обсуждать не хотел. Никого из них больше не интересовали женские штучки и мужские прибамбасы. Все показали такую заинтересованность в работе, что Алевтина удивилась. Она решила перед годовым отчетом обязательно еще раз облить Федора, чтобы ее подчиненные работали с таким же энтузиазмом. Но тем чрезвычайно хотелось узнать, какое наказание им светит. Они дали начальнику достаточно времени, чтобы тот отошел от их милой шутки и успокоился перед принятием важного решения. В том, что он что-то предпримет, никто из них не сомневался. Наверх решили отправить упирающуюся Эллочку, поскольку у нее был установлен плодотворный контакт с секретаршей – невестой начальника. Эллочка надула губки, но послушалась коллег. Через минуту она уже стояла перед Анфисой. Та подробно, только в самых мелочах приукрашивая эти подробности, рассказывала ей о негодовании Федора.
– Кричал и ругался практически нецензурно, как только я все это выдержала, – вздыхала она, – грозил совершенно дикой расправой, арестом и тюрьмой.
Эллочку передернуло.
– Я его еле успокоила. Просила, чтобы наказывал не очень строго. Федор сначала ни в какую не хотел вас миловать, но я его уговорила. И как мне это только удалось?
Эллочка опасливо посмотрела на дверь кабинета начальника.
– Видимо, у меня есть особый дар. И я им воспользовалась! Федор сжалился над вами и решил всех уволить. – Эллочка побледнела.
– Но я сказала ему пару ласковых, и он смягчил наказание. Он лишил всех премии.
Эллочка покраснела.
– Я так за тебя просила, говорила, что ты такая умница, тебя нельзя лишать бонусных денег.
– И что? – выдавила та из себя.
– Тебе повезло. Благодаря моему ораторскому искусству он лишил тебя премии только на десять процентов.
Эллочка вздохнула и медленно опустилась на стул.
– Кутейкин мне все рассказал, – усмехнулась Анфиса, – здорово вы придумали. Вылить ведро воды на Федора!
– Но мы собирались облить Кутейкина, а не Федора! – выпалила Эллочка.
