ЗАГАДКА ФЕСТСКОГО ДИСКА И ЗМЕЕПОКЛОННИКИ

диск, который своим 'зубчатым' ободком символизирует йетекоматлъ (ие(есотаф – иероглиф слова 'еда', 'пища', что в целом читается как 'солнце есть пища для жизни'. Солнце же опирается на спину кецаля - священной птицы, одного из воплощений Солнечного Орла.

Из середины клетки выскакивает мрачный одноногий бог Тескатлипока, невидимый, вездесущий, тот, кто все знает и все видит своим глазом-кольцом, анауатль, и кто подтолкнул Шолотля – Кецалькоатля к материализации, к внешней жизни, уговорив его покинуть невидимое 'небо' – клетку и посему оказался сотворцом первого в земной жизни человека и всех последующих людей. Не зря ведь на шее у него многозначительный иероглиф слова 'ребенок', коскатль, а на голове – морда ягуара, символизирующего все сугубо земное, органическое.

На ладони он держит покрытое точечками веретено. Это текпатль – обсидиановый нож, используемый для извлечения сердца у жертвы. Здесь, однако, он играет роль символическую, как бы инициируя деление клетки, ее 'разрезание' надвое – условие, биологически необходимое для образования и развития тела. Более подробное рассмотрение этой символики ножа я отложу до другого случая. Сейчас же ограничусь замечанием, что его точечное покрытие, такое же, как и на кусках копаля символизирующих пламя жизни, указывает на связь с чем-то невидимым, сокрытым от глаз, пребывающим в человеческих телах, точнее, в его клетках.

Третий рисунок – в середине страницы, сверху. И тут 'драгоценный сосуд' – яйцеклетка, а в ней, чтобы не было сомнений, от кого она, – княжна З-Кремень со знаком своего имени на месте набедренной повязки. Нагая, как боги ее сотворили, ведь описываемое событие касается не положения при дворе, а исключительно ее порождающей плоти. В яйцеклетке изображена полосчатая лента – генетическая 'запись' возникающего существа, а может, только часть 'записи' от материнского организма. Из рук княжны в сосуд брызжут струи живой воды, с символами клеток на поверхности. В целом это означает, что в теле женщины, в соответствии с 'записью' на полосчатых лентах, развивается живая субстанция жизни.

Над сосудом вздымается Солнце – Драгоценный Камень, как бы покоящийся на кроне Древа Жизни, образуемого из струй живой воды. Это Древо должно стать новым организмом, вырастающим из яйцеклетки.

Оттуда в том же году, 12-Кролик, явилось на свет дитя, что передает следующий, нижний средний рисунок. Сын княжеской пары родился в день З-Тростник, а при 'крещении' в храме он кроме своего календарного имени получил второе, обиходное, – Тростник Полосчатой Ленты, если допустить, что это говорит знак, помещенный слева.

Следующий рисунок, в левом нижнем углу страницы, похоже, поясняет, что в день 10-Сыч года 8-Дом жрец 4-Ягуар с помощником принесли жертву во имя князька, который, возможно, был не вполне здоров, и тут же знак его, З-Тростник над головой жреца.

Убиение собаки символизирует покрытый точечками кусочек копаля, тлеющий на том месте, где у собаки расположено сердце, но уже погасший в руке жреца. Таким способом высвобождается пребывающая в собаке частица солнечной энергии, которая в виде желтого орла возносится к небу. Эта энергия, возвращенная дарителю жизни – Солнцу, должна в соответствии с целью жертвоприношения помочь малышу выздороветь.

Рисунок говорит еще и о другом. Его основная мысль – об идентичности 'процессов, создавших как собаку, так и человека, абсолютном равенстве в плане органической клетки этих существ, даже если человеком является княгиня. Так происходит, ибо…

Об этом повествует следующий рисунок в верхнем левом углу страницы. Фундамент храма образован знаком оллин – 'движение', – который, как я уже утверждал ранее, изображает деление клетки надвое и перемещение двух хромосомных палочек в две дочерние клетки. Они же, но теперь в виде маленьких ярм, украшают кровлю храма, увенчанную знаком куитлатль - 'экскремент', 'грех'…

Внутри, на белом жертвенном камне, возлежит удлиненная ярмо-хромосома с полоской, – как я тогда считал, гена, а на фоне ярма – две короткие палочки, связанные между собой, – бивалент или хромосома, воссоздающая самое себя. Это их, хромосомы собаки, принесли в жертву, чтобы спасти человека. Солнце приняло жертву – об этом говорит изображение орла с высунутым языком, спускающегося поживиться приношением.

Но самым ценным в принесенной Солнцу жертве была не собака, как таковая, а ее хромосомы. Ибо вместе с телом, существование которого кратко во времени, должны были исчезт нуть и те священные ленты, от воспроизведения которых зависит непрерывность жизни.

Только этим и существует человек – хранилище, которое, заботясь о своей сохранности, создают гены…

Восхищенный этой истиной, этим откровением, этим древнейшим знанием, я смотрел на многоцветную страницу, которая всем своим содержанием, заключенным в рисованном, полумистическом ребусе, превосходит все наши книги, глаголящие об истине. Ни одна из священных книг мира не зашла в объяснении сути жизни столь далеко, глубоко и так близко к истине, как эти кодексы индейцев.

Я глядел на эту страницу. Прекрасно понимая, что, по сути, не о княжеском ребенке на ней сказано. Ослепленный своим антропоцентрическим видением, я чуть было не дал себя обмануть! С первого до последнего рисунка их персонажами были яйцеклетка и генотип; клетка субмикроскопических размеров, способная делиться; информация, записанная в полосчатой ленте, и наконец – бивалент. Разве не был это тот необычный, странный мир, инфрамундо, подмир древних мексиканцев, сфера из мифа о Кецалькоатле, океаном плазмы клеток, населенным ленточными созданиями?

Этой сферой были мы, она существовала в нас! Под защитой кожи жили ленточные города, манипулирующие нами. Там расхаживал Тескатлипока, невидимый Господин Того, что Близко, и Того, что Рядом, – господин клеток, сбившихся в кучу, занимающихся собой, собранных в массив, который миллионами лет опытов отрабатывал свою форму и учился коллективным действиям, дабы организоваться в двурукое и двуногое тело. Именно оттуда вырвался Кецалькоатль, из сумрака этого мира, чтобы сказать этому творению, что оно сушествует, что именуется человеком. И что в то же время оно – ничто, хоть и должно жить надеждой.

Здесь была истинная жизнь. Жили клетки, постоянно кипящая масса, биллионы биллионов – больше, чем звезд во Вселенной. Что им до того, что где-то там, попутно, они обретают форму ребенка З-Тростник или что кучку их кто-то назвал княжной З-Кремень?…

'Душа человека говорит: кто мы? Вот слово души человеческой, отгадай его, мудрец!'¹¹.

'Тот дом, где ты родился, есть не что иное, как гнездо: заезжий во двор, в который ты прибыл, он – твой выход на этот свет, здесь зарождаешься ты и расцветаешь… собственная твоя земля – другая…' ¹⁸ – говорит ацтекская акушерка новорожденному.

Мы стоим на стене бирюзы:

окружена ею гора кецалей.

Над водой есть тот, что живет в пещерах,

я наконец прибыл туда, на змеиную равнину,

я несу на спине бирюзовый щит…¹⁹

(Из ацтекской поэмы.)

Мы здесь всего лишь рабы, только люди стоят

перед тем, по воле которого все живет.

Он приходит, чтобы родиться, приходит жить на земле.

На краткое время он присвоил себе

славу того, по воле которого все живет.

Он приходит, чтобы родиться, приходит жить на земле ²⁰.

(Из ацтекской поэмы.)

Мы только спать приходим,

только видеть сны приходим мы: