Леонид Романович Кызласов
ПЕРВОГОРОДА* ДРЕВНЕЙ СИБИРИ
(в бронзовом и раннем железном веках)
* Первогород (археологии, термин) – зародыш города. – Л.К.
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 1999. № 3
На земле не так много мест пригодных и удобных для долговременного проживания человека, как может показаться на первый взгляд. Поэтому повторные использования новыми поколениями или мигрантами остатков старых стойбищ и поселений обычны и хозяйственно целесообразны. Лучше всех известно это археологам, дотошно изучающим культурный слой, нараставший и остающийся на месте бывших древних селений или городов. Исследуя сложную стратиграфию разновременных строительных конструкций, ученые фиксируют повременное переиспользование бывших стен старых жилищ, оставшихся от них ям или котлованов[1].
Расселяясь первоначально по девственным просторам Сибири, древний человек выбирал для своих поселений высокие, хорошо обдуваемые ветром береговые террасы озер и крупных рек, свободные от неизбежного гнуса, слепней и комаров. Предпочтение отдавалось труднодоступным урочищам, окруженным глубокими оврагами, мысам при впадении ручьев, реже – островам. Особенно ценились те возвышенные части суши, которые, хотя бы частично, омывались водами рек или озер, но не особенно подтапливались при разливах, Человек старался обезопасить свое жилище не только от диких животных, но и от внезапного проникновения возможных врагов и даже от своих докучливых соседей и сородичей[2].
Непременно следует учитывать, что в эпоху позднего неолита, когда начался переход от присваивающего хозяйства к производящему, люди обретали выраженное мифологическое мировоззрение. Человек осознавал себя особой частью природы, отличной от других ее частей. Этот период характеризуется антропоморфизацией сил природы в образном строе[3] . В то время, как уже отмечалось в научной литературе, 'всякая территория, занятая с целью проживания на ней или использования ее в качестве 'жизненного пространства', предварительно превращается из 'хаоса' в 'космос'[4].
Следовательно, любая избранная для обитания местность организуется человеком в соответствии с первоначальными природными ориентирами и существующими поверьями, 'космосизируется', а далее – oбyстраивается для спокойной жизни. Осознавалось, что 'доброе' пространство ('наш мир') должно быть замкнутым и потому безопасным для человека, а открытое – чуждым или даже враждебным. 'Дома и стены помогают' – это очень старая поговорка.
Можно сказать, что возникновение городов всюду подчинялось полной формуле: 'огораживание – городьба (стены) – город'. Обособленное для жизни сакральное пространство отображало на земле, по представлениям древних людей, организованный космос. 'Дорога к храму', т.е. к жилищу божества, в языческие времена и позднее, могла вести только внутрь сакрального пространства.
В эпоху перехода от каменного века к бронзовому мысовские поселения в Западной Сибири с долговременными теплыми полуземляночными жилищами начинают дополнительно укрепляться их обитателями – огораживаться. Сначала путем подрезки склонов оврагов и береговых круч, но вскоре с помощью прокапывания поперек мысов глубоких рвов, а также сооружения вдоль них стен из пластов дерна. Со временем стены, оплывая, принимали вид земляных валов[5] .
Позже такие крепостцы обстраивались деревянными палисадами, окружались предмостными укреплениями и дозорными вышками. Остатки подобных острожков в русском народном языке назывались 'городищами', т.е. заброшенными, сглаженными руинами древних крепостей и городков[6].
1
Среди специалистов, исследующих историю постоянных поселений и первогородов Западной Сибири, получил известность екатеринбуржец В.А. Борзунов. Опираясь на работы Е.М. Берс 50-60-х годов, ему удалось установить 'новый, самый северный на земном шаре ареал распространения укрепленных жилищ, который охватывал лесные районы Зауралья и Западной Сибири между 56° и 64° с.ш. и 60° и 76° в.д. Вероятно, этот ареал был шире и включал Томско-Нарымское Приобье с прилегающими к нему таежными территориями. Составляющие его памятники (более 70) датируются в пределах последних пяти с половиной тысяч лет и представлены двумя вариантами. Первый – одиночное жилище (землянка, полуземлянка наземный дом), окруженное бревенчатыми стенами или частоколом Второй – мощное бревенчатое одно- или двухэтажное жилое сооружение, площадью от 60 до 600 (в среднем около 270) кв. м, окруженное рвом. От больших неукрепленных одиночных домов, распространенных в тайге с неолита и энеолита, их отличает наличие рва и привязка к естественно укрепленным местам – мысам и краям коренных террас'[7].
Среди памятников этого типа В.А. Борзунов выделил городище Амня I (обнаруженное на левом притоке р. Казым, впадающей в свою очередь в р. Обь справа). Городище Амня I, – пишет он, – образец 'древнейшего памятника первого варианта, являющегося самым северным неолитическим городищем мира'. Кроме того, автор утверждает, что такой специфический тип поселения в урало-сибирском районе и вообще в Сибири зародился совершенно независимо от внешнего мира (? – Л.К.) и что 'впервые в мировой практике создателями оборонительных сооружений стали общества с присваивающими отраслями экономики'. В другой своей работе В.А. Борзунов верно характеризует обитателей особо укрепленных жилищ как 'оседлых лесных охотников'[8]. Следовательно, можно сделать вывод, что аборигенное население даже таежной Сибири еще в неолитическую эпоху прогрессировало несравненно быстрее, чем население Восточной Европы.
Как известно, главным богатством населения Сибири и уникальным всеобщим эквивалентом при любом товарообмене уже с неолитического периода стала здесь драгоценная пушнина.
Много драматических и трагических событий вызвала в истории ничем не утолимая жажда чужеземцев овладеть 'мягким золотом'. Сибиряки первыми еще в неолите осознали, что в тайге уже началась охота не столько на зверя, сколько на самих охотников, на недавних хозяев прекрасного зеленого царства – их Родины.
Потому-то и стали строить в тайге крепости и замки.
Очень рано в дополнение к мысовским городищам-крепостцам внутренняя площадь тайги застраивается своеобразными укрепленными домами-фортами. Как указывает В.А. Борзунов, 'укрепленные жилища являлись местами обитания и жизнедеятельности небольшой (от 15 до 60 человек) общины, состоящей из одной или нескольких больших семей, стационарным базовым поселком, а также укрепленным социальным и производственным центром общинной территории'[9]. Может быть, и так. Но мне эти раннесибирские 'бурги' больше напоминают те каменные башни, которые еще недавно воздвигали горцы Северного Кавказа, чтобы уберечь свои семьи, скот и имущество от врагов.
Одни горы, как видно, не спасали прирожденных джигитов и богатырей от набегов грабителей – их хранили высокие дедовские башни из камня. Так же каркасно-столбовые, двухбревенчатые, с засыпными
