напоминающих птичьи когти.
— Эта фотография колдуна сделана в тысяча девятьсот сороковом году на Гаити. Видите, с его креста свисает череп, а на ожерелье у него высушенные руки.
Анна оторвалась от страницы:
— Боже мой… Так вы думаете, мальчика изуродовали поэтому?
— Может быть. Мне кажется, шрамы на его теле были сделаны как бы напоказ. Какой бы ненормальный это ни сделал, он теперь для каких-то своих целей будет держать людей в страхе.
Анна сразу подумала о Каморре. Она рассказала профессору об убийстве Артура Мерфи, о том, как Эймон Красиник впал в ступор и морил себя голодом, и спросила, можно ли, позвонив по телефону, сделать так, что человек поверит, будто он живой мертвец?
Профессор Старлинг пожал плечами:
— Для этого заключенный должен глубоко верить, что звонивший ему обладает такой способностью. Повторяю — все идет от головы. Я сам был свидетелем, как зомбирование действует на определенных людей. — Он закрыл глаза и процитировал: — «Наш разум — целый мир, который властен из ада сделать рай, из рая — ад».
Анна неуверенно спросила:
— Мильтон?
— Совершенно верно. «Потерянный рай».
— Вы разрешите мне взять вашу книгу? — спросила она, и Старлинг, видимо без особого желания, все же коротко кивнул. — А можно вылечить человека от так называемого проклятия зомби?
— Можно, только сначала нужно достучаться до его мозгов. — Старлинг снова вернулся к книжному шкафу. — Я знаю, в теле мальчика следов медикаментов не нашли, но в США зарегистрировано несколько случаев использования ветеринарного лекарственного препарата, его вводят лошадям, чтобы обездвижить их для лечения. Он как бы замораживает все мышцы тела, а сердце остается незатронутым. При введении он вызывает симптомы, абсолютно похожие на состояние зомби.
Анна сделала пометку об этом препарате, а профессор тем временем заговорил о том, как в Древнем Египте слуг хоронили вместе с умершей знатью и как с помощью трав еще живых людей вводили в состояние транса и только потом могилы закрывали. Анна быстро взглянула на часы, но лишь через десять минут осмелилась встать, чтобы уйти. Ей пришлось перебить его, и профессор, удивившись, замолчал.
— Мне нужно идти, профессор Старлинг. Огромное спасибо, что уделили мне столько времени.
— Да… да-да, весьма польщен. — Он не ответил на рукопожатие, а лишь коротко поклонился и открыл ей дверь. — Теперь вы знаете, где меня искать, если захотите поговорить еще.
Вся бригада была уже в сборе, кое-кто еще доедал обед. Анна хотела было незаметно проскользнуть на свое место, но Ленгтон обернулся к ней и спросил:
— Что, выздоравливаете, детектив-инспектор Тревис?
— Да, сэр, спасибо.
Ленгтон повернулся к присутствующим:
— Детектив-инспектор Тревис не была больна: отпросившись с работы, она поехала в тюрьму Уэйкфилд и побеседовала там с Идрисом Красиником. Если кто-нибудь из бригады решит начать собственное расследование, я немедленно отстраню его от дела. Все уяснили? Мы работаем вместе и должны доверять друг другу. Все, что выясняем, — обсуждаем все вместе, и только так. Я не потерплю, чтобы офицеры, которые работают со мной, принимали решения, не поставив меня в известность.
Анна густо покраснела — на нее обратились все взгляды. Он намеренно унижал ее, но дальше пошло еще хуже.
— Для начала, детектив-инспектор Тревис, не соблаговолите ли объяснить бригаде, почему это вы, не спросив разрешения у меня, не поставив в известность дежурного, отправились в тюрьму Уэйкфилд?
Анна судорожно сглотнула.
— Мы ждем, — произнес Ленгтон, в упор глядя на нее.
— Я… знаете… подумала, что расследование убийства Гейл Сикерт и ее детей как-то застопорилось, переплетаясь с другими делами. У нас огромное количество подозреваемых, и я решила, что мне нужно сделать перерыв и основательно разобраться со всеми догадками. Прошу прощения у вас, у дежурного и у всех, если я поступила неправильно. Больше такого не повторится.
— Неужели? — саркастически произнес Ленгтон и сунул руки в карманы. — А дело тут в том, что детектива-инспектора Тревис, видите ли, очень волнует состояние моего здоровья. Так вот, я желаю заявить всем вам, что волнения Тревис совершенно напрасны. Я абсолютно здоров и физически, и психически, и я в состоянии вести расследование и ни в коем случае не считаю, что мы запутываемся в малозначительных мелочах. Я убежден, что мы на правильном пути, и убежден также — пусть это и кажется невероятным, — что нити, которые связывают такое множество разнородных преступлений, тянутся и к смерти Гейл Сикерт и ее детей.
Ленгтон взял в руку маркер.
— На мой взгляд, убийство этого Саммерса вписывается в наше расследование следующим образом. Как мы знаем, Джозефу Сикерту нужно было безопасное место, где он мог бы укрыться. С помощью Рашида Барри Гейл уговорили, и она его приняла. Это произошло вскоре после того, как они с Дональдом Саммерсом въехали в дом. Старшие дети поступили в местную школу, Саммерс начал ремонтировать дом. Между тем Гейл и Джозеф Сикерт становятся любовниками, после чего Саммерс погибает. Теперь подведем итоги. Сикерт переселяется к Гейл. Детектив-инспектор Тревис приезжает к ней, чтобы выяснить, где скрывается Артур Мерфи, подозреваемый в убийстве Ирэн Фелпс. — Ленгтон соединил все эти фамилии жирными красными линиями. — В том же общежитии «на полпути», где прячется Мерфи, обретается и Рашид Барри, тот самый, который устроил Сикерта жить в свинарнике Гейл. Рашид Барри запоминает детектива-инспектора Тревис, когда она арестовывает Мерфи. — Он обернулся к присутствующим. — Все за мной следят?
Участники совещания негромко переговаривались, кое-что из рассказанного им было уже известно.
— Вот и хорошо. Барри приезжает к Сикерту, привозит какое-то лекарство от болезни крови, которой тот страдает, что-то ему сообщает и ложится на дно. Сикерт начинает паниковать. И тут Тревис снова приезжает к Гейл, чтобы выяснить, добровольно ли та отдала ей фотографию Мерфи и Крамера. — Ленгтон посмотрел на Анну. — Похоже, что Тревис постоянно действует на свой страх и риск! Раздраженный Сикерт угрожает ей. Мерфи садится за убийство, попадает в тюрьму Паркхерст. Гейл Сикерт с детьми исчезает.
Теперь все внимательно слушали — речь шла о деле, для расследования которого их сюда и пригласили.
— Вернемся теперь к многочисленным совпадениям. Как нам известно, Идрис Красиник был арестован за убийство Карли Энн Норт, расследованием которого я занимался. На допросе Идрис назвал имена двух своих сообщников. Льюис, Баролли и я попробовали выследить их, догадайтесь где? В общежитии в Брикстоне, неподалеку от того самого дома, где жили Вернон, Мерфи и Барри. Что со мной случилось, вы все знаете, знаете вы и то, что Идрис Красиник отказался от своих слов и начал утверждать, что действовал один. Однако на месте убийства видели белый «рейндж-ровер». Мы не сумели его разыскать, но тот, кто был за рулем, вполне мог отвезти тело Карли Энн на свалку и доставить туда же самого Идриса, хоть тот и клянется, что никакой машины не видел. Заметьте, Идрис Красиник — нелегальный иммигрант.
Ленгтон снова взял маркер и провел линию к Мерфи.
— В тюрьме Паркхерст Мерфи погибает от руки другого заключенного, Эймона Красиника. Эймон тоже нелегальный иммигрант, как и Сикерт, как и Рашид Барри. И это подводит нас к основному подозреваемому. О нем мы точно знаем только то, что фамилия его Каморра. Он известный торговец людьми и колдун вуду, уже успел посидеть в тюрьме. Этот человек связан со всеми, о ком я только что говорил и кто вовлечен в разные жестокие убийства.
Ленгтон обернулся к Анне, которая как раз встала и прошла к доске. Она открыла записную книжку и, хотя страшно нервничала от публичной выволочки, которую устроил ей Ленгтон, все же твердо решила про себя, что по ней никто ничего не заметит.
