сразу Макса увидел и еще одного знакомца. Подбежал к ним, остановился.
- Здорово, – говорю, - Макс, давно не виделись. Не жалеешь, что с Несталкером на море не остался?
- Здесь тоже нескучно, - отвечает и хлопает меня по плечу.
Все расслабились, своим признали. Черный Сталкер со мной. А если бы Макс в рейд ушел? Пришлось бы к Кэпу на Барьер шагать. Там есть где меткость демонстрировать.
- Вот так, примерно, стрелять надо, - Макс своих на моем примере воспитывает. – Помните, оружие охапками с дороги таскали? Это Клинок там шел напролом. Мы с Несталкером по Старому парку тихо крались, а он там кровью вражеской страничку легенды писал.
Покраснел я, как девица на выданье. Не каждый день меня так хвалят.
- За что тебя-то с Бара выгнали? – старый приятель спрашивает.
Без комментариев. Зачем слова тратить, когда можно запись показать? Развернул экран два на два метра голографический и Умник ролик продемонстрировал. Вызов, бой и приговор. Беседу нашу с Филином я засекретил. Эти данные не для всех. Потом наедине Максу расскажу. Драка на Арене меньше трех минут длилась. По факту. Удивился я.
- Вот такие дела, сейчас сами решайте, как у «Долга» со справедливостью.
- А что в Зону пришел? – спрашивает.
- Слишком много непонятного накопилось, - говорю. – Не к добру это. Должен кто-то тебе и Кэпу помогать. Три раза подряд мы «Монолит» разгромили, захотят их вожди реванш взять. По любому. И парни мои там застряли, Крепыш и Панда. Хочу быть ближе к месту будущих боев. Завтра надо на Янтарь сбегать, Плаксу навестить и обратно. Если в Киеве ничего срочного не случится.
Посмотрел на север, и подумал, что там Крепыш в Мертвом городе делает? Прочитал он мое письмо на стене, или я его в никуда написал?
… А тройка с ловчей сетью пробиралась сбоку, выходя на дистанцию броска. Боги Рима, вы что, отвернулись от меня? Мне помощь не помешает. Клянусь, пожертвую на храм, если вы для меня что-то сделаете, хоть маленькое чудо. Но прямо сейчас. Кинулся вперед воин с мечом, а у него за плечом поднимается копье для удара. Дерутся молча. Я им мертвый нужен. Никаких предложений о сдаче. Учил меня центурион Плавт такому трюку. Присел резко, плащ на меч набросил и в падении набок нож в копьеносца метнул. Дрогнула у него рука. Поменял я нож на копье. Ну, держитесь. Митра, ты тоже воин, дай мне сил, владыка рассвета! Пусть я умру не сегодня, и достал я ветерана с мечом ударом в печень. Изогнулся он, крепок как бык, треснуло мое древко, и остался я с палкой в руках против четверых. Сеть кинули, а я вверх прыгнул. Не дал ей развернуться. Хриплю, на крик уже сил нет. Это не в палестре модной гимнастикой разминаться. Здесь за жизнь дерешься. Юпитер Капитолийский, я же не в Африке, до форума Трояна два квартала, а здесь бой идет насмерть. Надоело им с сетью возиться, не стали они ее расправлять, ножи достали все четверо. Удар по плечу с разворота, второму по голове, один за спину проскочил, все, убьют, звенит сзади бронза по мрамору.
- Давай сюда, - звучит голос в ночи.
Явный варвар, непонятно откуда. Понаехало их в Рим за счастьем, будто оно тут штабелями на площадях лежит. Труп свежий в луже крови с перерезанным горлом лежит. Ловко он его. Виден опыт. Дезертир из вспомогательных войск. Для пенсионера слишком молод. Ноги, руки на месте, по увечью в отставку выйти не мог.
- Если хотите остаться в живых, бегите, - нагло он предлагает.
А их все еще трое против двоих. У меня, правда, опять нож появился.
- Даю время на обдумывание предложения, - продолжает варвар. Кто его латыни учил. – Считаю до трех. Раз, два…
- Городская стража! – кричат.
Самое время делать ноги. Варвара я бросать не стал.
- За мной, - шепчу и тащу его в темноту.
Я сюда на свидание шел, когда они ко мне прицепились. Разбойники. Рядом с теплым трупом ему не оправдаться. А мне с ним идти не с руки. Отец меня в имение сошлет, в деревню. А мне это надо?
Вот и дом божественной Юлии. Сейчас мы войдем внутрь, и ночь станет удивительно приятной. Огонь в очаге, вино в бокале, красавица на ложе, что еще надо человеку, чтоб провести время до утра? Постучал в дверь условным стуком, а в ответ – тишина. В переулке уже топот слышен. Человек десять, городская стража малым числом не ходит. Это у преторианцев патруль три человека. Они мастера боя, им во всем мире нет равных. Только тысяча «бессмертных», личная гвардия парфянских царей, но она далеко от Рима. Варвар к двери прижался, клинок в щель просунул, и поднял засов вверх. С тихим скрипом дверь отворилась. Мы в помещение ворвались, словно за нами Цербер гнался. Вернул я брус деревянный на место на ощупь и вздохнул с облегчением.
- Варвар, у тебя есть имя и фитиль с огнивом? – спросил его я.
- Стой, где стоишь, - ответил он. – Сделаешь шаг и врежешься в лавку у стола. А зовут меня… - и зашипел что-то на змеином языке. – Неразумно огонь зажигать, заметят с улицы.
Взял меня в темноте за руку и потащил вбок. А потом по лестнице на второй этаж. Дом был пуст, никто меня не ждал. В сочетании с засадой на улице это обстоятельство наводило на неприятные мысли. Кажется, я попал в очередную ловушку.
- Вот кушетка с подушкой, устраивайся на ней, - предложил мне случайный спутник. – До утра еще далеко. А я здесь у стеночки на полу устроюсь.
Ну почему у дикарей такие сложные имена. Звался бы он Захуромаздра или Катулл Доминициан Марцелл, просто и понятно, а то придумают неизвестное даже богам слово, попробуй, запомни его.
- Я буду звать тебя Гней, - сказал я.
- Как Помпея Великого? – спросил сумрак. – Зови.
Нет, это не варвар. Кто сейчас помнит историю города. Артистов в театрах, гладиаторов, мимов на площадях, гетер храмовых, этих всех помнят. Они на виду, любимцы плебса. Хлеба и зрелищ требует великий город, а этот сброд всегда на виду. Недавно мим Феликс справил нужду прямо со сцены, разговоров было на неделю. Все обсуждали размеры его достоинства. Благородные римлянки наперебой предлагали ему свои ножны для клинка. Дырки под затычку.
- Кого ты помнишь еще?
- Со времен Атлантиды? – усмехнулся голос в темноте.
Нет, это не дикарь, но выговор абсолютно невозможный.
- Спи, наговоримся, жизнь впереди долгая, - и брякнул металлом о стену.
Сколько себя помню, меня все время хотели убить, и первый раз я так спокойно спал на обеденной кушетке в чужом доме-ловушке рядом с неизвестным, которого знал всего час.
Разбудили меня лучи солнца. Многие в городе уже думали закрыть половину храмов. Новые уже строили только за городом. Рядом с Пантеоном было не пройти через толпы верующих, создавалось впечатление, что в Риме уже никто не работает. Я повел Гнея на набережную Тибра, пусть дольше и дальше идти, зато никто локтями не пихается и помои на голову не льет. На мраморной базилике рабы уборщики замывали надпись. Опять что-то ругательное начертали, как они исхитряются в темноте писать? Посмотрим.
Жена пятого легиона. Да, немало солдат в той постели ночевало, любит плотские утехи почтенная Домна, но приписывать ей знакомство со всем легионом, это перебор. Легкость нравов в империи царит необыкновенная, все живут так, будто завтра наступит страшный суд, про который любят твердить бродячие проповедники уже мертвого бога или его сына. Речи их скучны, слова нелепы. Он накормил тысячу человек малым числом хлеба. Как он потом от них убежал, интересно? Они наверняка за ним увязались в надежде на следующую кормежку. Вон на перекрестке стоит один из последователей религии рабов. Все мимо проходят, а он кроет римлян почем зря на арамейском, изредка вставляя греческие слова. Дерьмо собаки, например.
- Эй, пророк, пошли в таверну, мы угощаем, - хлопнул его по плечу Гней. – Расскажешь нам о дальних странах, о горах достающих до неба, о сверкающей на солнце ледяной шапке Килиманджаро. Потом мы выпьем за бессмертную душу Понтия Пилата, всадника Золотое Копье, простого римского наместника, превращенного вами в посланца дьявола. Как тебя зовут, старец?
